Огневой Таро

В старину, в далекую старину, жила одна девушка по имени о-Кúку. Как-то раз гуляла она, в поле позади своего дома и вдруг видит: в земле
большая яма чернеется. Никогда такой ямы здесь не было. И откуда только она взялась?! Наклонилась о-Кику над ямой и заглянула в глубину. Темно там и ничего не видно.

Разобрало девушку любопытство. Спустилась она в яму и попала в подземное царство. Идет о-Кику по длинной, длинной дороге, а вдоль дороги растут прекрасные, невиданные на земле цветы. Много ли, мало ли она прошла, вдруг видит — стоят черные ворота.
Постучала о-Кику в ворота: дон-дон-дон. Вышел ей навстречу юноша, красивый собой, но бледный до синевы, в лице ни кровинки. Пригласил он ее зайти в дом.
— Зовут меня,— говорит,— Огневой Таро, а это царство огня. Отец мой был владыкой этого царства, но он умер, и с тех пор черти не дают мне покоя. Терплю я жестокие муки, и кто меня от них освободит, не знаю...
Пожалела девушка Огневого Таро и осталась с ним. На другое утро собрался юноша уходить и наказывает ей:
— Не вздумай подсматривать, куда я иду. Жди меня здесь, в этой комнате. Никуда отсюда не выходи.
Отодвинул он фусума (Фусума — раздвижные перегородки-стены между комнатами в японском доме. Представляют собой решетчатые рамы,
с двух сторон обклеенные бумагой) в сторону, снова за собой задвинул и ушел в глубь дома.
А в самых дальних покоях кто-то шумит, и галдит, и гремит железом.
Не выдержала о-Кику, выглянула потихоньку. И что же она увидела? Страшные черти раздели юношу догола, растянули на железной решетке и подвесили над огромным очагом. Корчится юноша в пламени. Уж когда совсем почти жизни в нем не осталось, приказал старший черт:
— На сегодня довольно.
Вынули черти юношу из огня. От ужаса девушка чуть разума не лишилась. Задвинула она потихоньку фусума и вернулась назад в комнату.
На другое утро юноша сказал ей:
— Нынче я опять проведу весь день в дальних покоях дома. Тебе, верно, тоскливо одной... Погуляй в саду, там есть чем полюбоваться. Вот тебе тринадцать ключей от тринадцати кладовых. Двенадцать кладовых можешь отпереть, а в тринадцатую не входи. Еще мой покойный отец запретил ее открывать. Я и сам никогда там не бывал. Слышишь? Не вздумай открыть тринадцатую дверь!

С этими словами Огневой Таро вручил девушке связку черных ключей, а сам опять ушел во внутренние покои.
С тоской в сердце вышла о-Кику на двор. Стоят во дворе рядышком тринадцать каменных кладовых. Захотелось девушке поглядеть, что в них спрятано. Отперла она ключам первую кладовую. А как увидела, что в ней, все на свете позабыла.
В первой кладовой праздновали Новый год (Новый год в Японии по лунному календарю — переходящая дата (конец января — начало февраля). Он считается первым днем весны. В этот день перед воротами домов выставляются украшения (кадомацу) из сосновых веток, стеблей бамбука
и веток сливового дерева — символы долголетия, процветания и стойкости, устраиваются игры). Множество маленьких человечков в парадных накидках с гербами украшали новогодние сосны, а крошечные девочки в ярких платьицах подбрасывали мячики с перьями. Весело там было и шумно.
Во второй кладовой стоял февраль. Цвели, благоухая, сливы. Крошечные мальчики пускали по ветру воздушные змеи.
А что же было в третьей кладовой? Там справляли Праздник цветения персиков (празднуется на третий день третьего месяца. Одновременно — праздник девочек. В этот день девочки ходят друг к другу в гости. На полочках выставляются куклы (хина) в старинных одеждах, изображающие государя, государыню и придворных. Куклами-хина не играют, ими только любуются). Девочки, ростом с пальчик, нарядные и веселые, любовались великолепно разряженными куколками величиной в горошину.
В четвертой кладовой светило апрельское солнце. Седобородые карлики, ведя за руку своих внуков, чинно шли в храм по случаю дня рождения Будды (День рождения Будды празднуется на восьмой день четвертого месяца).
А в пятой кладовой? О-Кику не терпелось заглянуть в пятую, кладовую.
Там стоял теплый май. В синем небе плавали, как живые, пестрые карпы (На пятый день пятого месяца в Японии справляется праздник мальчиков. Возле домов, где есть маленькие мальчики, вывешиваются на шестах бумажные карпы. Карп, плывущий против течения, считается символом стойкости. Кровли домов с магической целью устилают цветущими ирисами и чернобыльником, парадные комнаты украшают флагами и ставят в них игрушечные фигурки воинов), а крошечные мальчики, весело распевая, устилали кровли домов цветущими ирисами. В парадных покоях красовались куклы-воины с ноготок величиной.
В шестой кладовой солнце сияло жарче. На берегу прозрачной реки заботливые хозяюшки- карлицы усердно мыли белье. А за рекой виднелись
рисовые поля. Крестьяне и крестьянки, такие маленькие, что можно было каждого посадить на ладонь, пели песни, высаживая рядами зеленые ростки риса...
О-Кику отперла дверь седьмой кладовой и увидела ясное звездное небо. То был вечер «Встречи двух звезд» («Встреча двух звезд» (Танабата) справляется седьмого числа седьмого месяца. Согласно древней легенде, лишь в этот вечер, один раз в году, встречаются две влюбленные друг в друга звезды: Ткачиха (Вега) и Пастух (Альтаир). Сороки строят для них мост через Небесную реку (Млечный Путь). Но если в этот
вечер упадет хоть одна капля дождя, звезды не смогут встретиться, так как Небесная река разольется.
В день Танабата дети пишут на полосках цветной бумаги разные надписи и стихи на тему праздника. Полоски с надписями прикрепляют к веткам бамбука, а на четвертый день эти ветки пускают по течению реки). Дети карликов привязывали к листьям бамбука тоненькие полоски разноцветной бумаги с надписью «Небесная река» и много других украшений.
Наглядевшись вдоволь, о-Кику отперла дверь восьмой кладовой.
Там была ночь осеннего полнолуния (Ночь осеннего полнолуния (август) — народный праздник Японии). Крошечные дети любовались светлой луной, а перед ними на столиках лежали пестрыми горками яблоки и груши, не крупнее лесной земляники. Луна, похожая на большой круглый поднос, пристально смотрела с неба на рисовые колобки-данго.
О-Кику заглянула в девятую кладовую. Там все было красное и золотое. Карлики, опираясь на посох, неторопливо гуляли по горам. То подымались они по крутому склону, то спускались в глубокую долину, любуясь осенними кленами.
Пришла очередь десятой кладовой. Там стоял октябрь. Карлики, взобравшись на деревня, трясли изо всей силы ветви, и на землю градом сыпались спелые каштаны. Весело было смотреть, как дети собирают их в корзины.
О-Кику открыла одиннадцатую кладовую. Навстречу ей потянуло холодным ветром. Вся земля была покрыта мелкой россыпью первого инея. Под каждой застрехой висели сушеная хурма и редька. Крошечные крестьяне молотили рис, радуясь богатому урожаю.

В двенадцатой кладовой было царство снега. Куда ни взглянешь — глубокие сугробы. Дети веселятся, играют в снежки, лепят снежных человечков...
Вот и еще одна кладовая. Но Огневой Таро строго-настрого запретил отпирать тринадцатую дверь. Держит о-Кику черный ключ в руке... И не
велено входить, а хочется. Думает девушка: открыть или не открыть, а сама шаг за щагом, шаг за шагом, все ближе к двери, словно тянет ее что-то...
Вложила девушка ключ в замочную скважину, пробует повернуть, но заржавел замок, не поддается. Насилу-то насилу отперла она дверь и вошла в кладовую.
Эта кладовая не похожа была на все остальные. Не было в ней ни карликов, ни праздничных зрелищ. Попала о-Кику в богато убранный покой.
Оглянулась она вокруг и видит: на полочке в парадной нише стоит шкатулка, покрытая черным лаком. Захотелось о-Кику посмотреть, что в ней
спрятано. Приоткрыла девушка крышку и заглянула. Лежат в шкатулке два красных шара. Словно из стекла они сделаны, да только мягкие. Что бы это могло быть? Сунула о-Кику шкатулку за пазуху и выбежала из кладовой. А солнце уже высоко поднялось. Захотелось девушке пить. Видит она: в саду бежит ручеек. Наклонилась о-Кику над ручьем, пригоршню воды зачерпнула. В чистой воде, как в зеркале, были видны прибрежные деревья, а на одном из них что-то пестрое шевелилось... Подняла она голову. Огромная змея обвилась вокруг ветки сосны и смотрит на нее, сверкая глазами.
Не помня себя от страха, перепрыгнула о-Кику через ручей и бросилась бежать. И в тот же самый миг приоткрылась у нее за пазухой шкатулка, выкатился оттуда один шар и упал в ручей. Но девушка с перепугу ничего не заметила. Вбежала она в дом, а навстречу ей идет Огневой Таро.
Рассказывает она ему, какие чудеса видела в двенадцати кладовых, а про тринадцатую ни слова. Слушает ее юноша и улыбается.
Вдруг раздался топот и гам. Высыпала из глубины дома ватага чертей.
Затряслась от страха о-Кику, а черти низко ей поклонились и говорят:
— Добрый вечер! Благодаря вам нашли мы один глаз нашего главного военачальника. Змея все нам рассказала... Наш военачальник повелел, чтобы предстали вы оба перед его лицом.
Повели черти юношу с девушкой к своему главарю. А у того лишь один-единственный глаз сверкает во лбу красным огнем, вместо другого —
пустая глазница.
— Великое вам спасибо! — склонил главный черт свои рога перед ними.— Тому уж несколько десятков лет, как покойный отец твой, юноша,
разгневался на меня за одно недоброе дело и лишил обоих глаз. С тех пор я долгие годы ходил слепым. В отместку за это я и мучил тебя немилосердно. Но сегодня у меня большая радость, один глаз нашелся. Отдайте же мне и второй. Я больше ничем вас не потревожу. Если будут у меня оба глаза, мне и сокровищ никаких не надо. Все вам подарю, только верните мне второй глаз!
Слушает Огневой Таро и ничего не понимает.
Спросил он у девушки:
— Ты от меня ничего не скрыла?

— Да, правду сказать, я нарушила твой запрет, отперла тринадцатую кладовую, А в ней стояла шкатулка с двумя красными шарами... Не знала я, что это глаза черта. Положила я шкатулку себе за пазуху, да увидела змею возле ручья и, сама не знаю как, уронила один шар в воду.
Обрадовался военачальник чертей:
— Вот, вот, этот самый глаз. Отдай же мне другой, прошу тебя!
Вынула девушка из-за пазухи шкатулку и отдала черту второй красный шар, а черт сейчас же вставил его себе в пустую глазницу. Засверкали оба его глаза, словно два огня.
На радостях одарил он о-Кику и Огневого Таро несметными сокровищами.
Поженились юноша с девушкой. Весело им жилось, ведь они каждый день могли любоваться всеми временами года.

Желаю счастья! Желаю счастья!