Кати-кати-горошинка

Давно-давно жили старик со старухой. Вот как-то утром стали они дом подметать. Старуха горницу подметает, а старик кухню. Нашел в углу горошину и радуется:

Старуха, а старуха,

Я горошину нашел.

Если в поле посадить,

Крупный вырастет горох,

Если в ступке истолочь,

Будет вкусная мука.

Стал старик советоваться со своей старухой, как тут быть, горошинка и проскользни у него между пальцев. Упала на земляной пол и покатилась. Катилась, катилась и попала в мышиную, норку.

— Стой, стой, держи! Вот горе, вот беда! В кои веки горошинку нашел, круглую, сладкую, а она от меня укатилась. Старуха, неси топор!

Шумит дед, из себя выходит. Принесла старуха топор. Раскопал старик топором проход пошире и полез в мышиную норку. Лез, лез и очутился под землей. Пошел он вперед, громко распевая:

Укатилась от меня

Кати-кати-горошиинка.

Кто горошинку видал?

Кто горошинку нашел?

Вдруг видит он: стоит у самой дороги каменный Дзидзо-сама (Дзидзо — буддийское божество; считается покровителем детей и путников. Каменные статуи его часто ставились возле проезжей дороги. Один из любимых персонажей японской сказки. Сама — почтительная приставка к именам).

— Не видал ли ты, Дзидзо-сама, моей горошинки? — спрашивает старик.

— Видать-то видал, но вот беда, поднял я ее с земли, сварил и съел,— отвечает Дзидзо-сама.

— Ха-ха, вот оно как! Ну, тогда не о чем и толковать. Съел, и на здоровье. Пойду к себе домой.

Собрался старик идти домой ни с чем. Дзидзо-сама пожалел его:

— Дедушка, дедушка, подожди немного. Не отпущу тебя с пустыми руками.

— Что ж ты для меня можешь сделать, Дзидзо-сама?

— Я дам тебе добрый совет. Ступай дальше по этой дороге, увидишь красные сёдзи, это мышиный домик. Мыши сейчас в свадьбе готовятся, рис в ступке толкут. Ты им подсоби. Потом иди дальше. Увидишь черные сёдзи, это логово чертей. Будут черти в кости играть. Крикни петухом три раза, черти убегут, а тебе все их деньги достанутся.

— Вот спасибо тебе за науку,— сказал старик и пошел дальше, все вниз и вниз. Вдруг увидел он красные сёдзи.

— Эй, хозяева! Есть ли кто дома? — крикнул старик;

Выглянула тут мышка-невеста в свадебном наряде, спрашивает:

— Ты зачем к нам, дедушка, пожаловал?

— Слышал я, что у вас свадьба, вот и пришел вам подсобить рис в ступке толочь.

— А, вот это хорошо! Нам как раз помощник нужен. Подсоби нам, дедушка, скорее.— И пригласила старика в дом.

А в доме все так красиво убрано! В первой комнате стоят красные лакированные чашки на красных лакированных столиках и бронзовые жаровни. Во второй комнате шелковые халаты развешаны. Столько их, что и не счесть! А в третьей комнате много-много мышей. Толкут они в ступке чистое золото — звяк-звяк-звяк, припевая:

Пестиком толку, толку,

Так и пляшет он в руках!

А услышу мяу-мяу,

Всех проворней убегу.

Просо я толку, толку,

А устану — не беда!

Лишь бы мне жених достался

Из богатых закромов.

Взял старик пестик и начал толочь, да так проворно и ловко! Обрадовались мыши и подарили ему два халата из красного шелка.

Взял старик подарки, поблагодарил мышей и пошел дальше по крутому склону, в самую глубь подземного Царства. Вдруг увидел он черные сёдзи, а из-за них стук и бренчанье доносится. Это черти в кости играют. Забрался старик на стропила в конюшне, чтобы его не приметили. Когда настала глубокая ночь, взял он веялку и давай ею хлопать. Поднял страшный шум, а потом как закричит петухом: «кэкэро-о».

Черти загалдели:

— Ого, да уж, никак, первые петухи пропели!

Подождал дед немного, а потом опять давай хлопать веялкой и кричать: «кэкэро-о».

— Вот уж и вторые петухи,— встревожились черти.

А дед еще больше зашумел, еще громче закричал: «кэкэро-о, кэкэро-о!»

Переполошились черти вконец:

— Вот и третьи петухи! Зазевались мы за игрой.

Побросали они деньги — и врассыпную. А дед потихоньку спустился вниз, забрал все деньги — и скорей домой.

То-то радости было!

Сбросили, старик со старухой свою худую одежду с плеч и нарядились в новые халаты, а потом стали золото и серебро меркой мерить, так что звон кругом пошел.

Услышала старуха соседка, и взяло ее любопытство. Заглянула она в дверь:

— Дома ли хозяева? Позвольте огонька занять.

Поглядела и ахнула:

— Ой, глазам не верю! Откуда вдруг такое богатство?!

Стал старик ей все по порядку рассказывать:

— Так, мол, и так. Добыл я и красные халаты, и денег целую кучу. Пойди-ка сюда, соседка, посмотри!

— Ах, зависть берет! — говорит соседка.— Привалит же людям счастье! Побегу-ка я скорей домой, пошлю в мышиную норку своего старика.

Побежала она со всех ног домой — и давай в комнатах подметать, а мужу велела в кухне подмести. Но как он ни старался, а горошины не нашел.

— Старуха, а старуха,— говорит сосед жене,— поди возьми горошину из мешка.

Принесла старуха горошину. Бросил ее старик в мышиную норку, раскопал себе топором проход и попал под землю. Прошел немного — и верно! Как ему и говорили» стоит у дороги каменный Дзидзо-сама. Спрашивает старик у него:

— Не видал ли ты моей горошинки? Она сюда покатилась.

— Видать-то видел, только вот беда! Поднял я ее с земли и съел.

— Что ты говоришь такое, негодный Дзидзо! — вскинулся на него жадный старик.— Да как ты смел съесть чужую горошину! Подумать только, целую горошину. Ввел меня в такой убыток! И как теперь со мной разочтешься! Сейчас же подавай мне взамен кучу шелковых халатов и гору денег.

Нахмурился Дзидзо-сама, но повторил и ему свои прежние советы.

Пошел жадный старик дальше, распевая песню:

Убежала от меня

Кати-кати-горошинка.

Кто горошинку украл,

Гору золота отдай.

Вдруг увидел он красные сёдзи. А в глубине дома слышится: звяк-звяк-звяк. Это мыши толкут в ступке золото, припевая:.

Пестиком толку, толку.

Так и пляшет он в руках!

А услышу мяу-мяу

Всех проворней убегу.

Зашел жадный старик в мышиный дом, а сокровищ там и не сосчитать: повсюду красные халаты развешаны, красные лакированные чашки на красных столиках стоят, деньги грудой навалены. Разгорелись у старика глаза. «Как бы так сделать, думает, чтобы все это богатство мне одному досталось. А ведь дело-то простое — стоит только кошкой замяукать».

Крикнул он во весь голос: «Мя-ау! Мя-ау!»

Сразу погасли огни в мышином домике. Кругом стало темно, все пропало из глаз. Ни домика, ни мышей.

Шарит вокруг руками жадный старик, как слепой. Кое-как отыскал дорогу, пошел дальше ощупью. Шел, шел, вдруг впереди блеснул огонек, появились перед ним черные сёдзи, за ними в доме что-то стучит-бренчит. Заглянул дед в щелку, видит: черти в кости играют. Деньги перед ними кучами насыпаны.

«Правду мне сказал этот каменный столб»,— думает жадный старик. И потихоньку, чтоб черти не приметили, забрался на стропила конюшни, но впопыхах не слишком надежно там примостился.

Настала полночь. «Теперь самое время!» — думает жадный старик. Взял веялку и давай хлопать. А потом как крикнет во весь голос:

— Ха-а, первые петухи!

Чертей оторопь взяла.

— Что там? Что такое?

Подумал старик: «Дело-то на лад идет!» — и заорал еще громче прежнего:

— Ха-а, вторые петухи!

Еще сильнее всполошились черти, залопотали:

— Эй, слышите! Опять!

А жадный старик совсем расходился. «Надо, думает, хорошенько их пронять, чтобы дали стрекача!» Как рявкнет:

— Ха-а! Третьи петухи!

Черти удивляются:

— Слышите! Чей это голос?

— Вот и прошлую ночь кричал кто-то петухом, да все наши денежки и подтибрил.

— Мало ему! Снова пришел.

— Бейте его, колотите!

Испугался жадный старик, сорвался с потолочной балки, вот-вот упадет в самую гущу чертей, но зацепился носом за гвоздь и повис, болтая ногами. Хоть и страшно ему, а невольно самого смех пробрал: «Хе-хе!» Еще больше разозлились черти.

— Держите старикашку!

— Так это ты наши денежки стащил!

И давай его колотить. Избили, искровенили всего, не помнил старик, как и вырвался. Вылез он из мышиной норки, плачет в голос.

А старуха радуется:

— Муженек-то мой в красном халате идет, веселые песни поет. Не хочу больше ходить в лохмотьях!

Сорвала она с себя свое рваное платье и бросила в огонь. На том и сказке конец.

Желаю счастья, желаю счастья!