Был мужик, у него было три сына: два умных, третий дурак. Вот хорошо, за́чал мужик горох сеять, и повадился к нему на горох незнамо кто. Видит отец, что все побито, повалено, потоптано, и стал говорить своим детям: «Дети мои любезные! Надобно караулить, кто такой горох у нас топчет?» Сейчас большой брат пошел караулить. Приходит полуночное время, ударил его сон — горох потоптан, а он ничего не видал. Опосля досталось караулить середнему брату — и середний ничего не видал. «Сем-ка я пойду, — говорит дурак, — уж я не прогляжу!» — «Хорошо ты поёшь! Каково станется?» — отвечают ему братья.

И таки пошел дурак караулить, взял с собой воз лык да фунт табаку. Как стал его сон ударять, он стал табаку больше нюхать. Приезжает на горох Никанор-богатырь, пускает своего коня, а сам лег богатырским сном спать — лег и заснул. Сейчас это дурак взял и зачал его сонного лыками путлять. Упутлял его лыками и пришел к отцу. «Ну, — говорит, — поймал я вора!» Отец приходит, смотрит: «Как же ты, дурак, мог этакую силу повалить?»

Вот донесли царю, что пои́ман этакий богатырь. Царь сейчас посылает: «Кем он пои́ман?» Доклада́ют ему, что пои́ман таким-то дураком. Тут сейчас царь приказывает: «Приведите мне дурака!» Привели; царь спрашивает: «Как же это, дурак, как бы его сюда перевезть?» Он ему говорит: «А вот как надобно править: надобно двенадцать лошадей, да шестьдесят человек народу, да чугунные дроги — тогда можно положить Никанора-богатыря на дроги и привезть сюда».

Привезли богатыря к царю. «Как же, дурак, — спрашивает царь, — куды же его посадить и чем закрепить, чтоб не ушел?» Дурак говорит: «На двадцать аршин вели земли выкопать, той землей завали чугунные стены да накати накатники: крепко будет!» Завалили чугунные стены, накатили накатники, посадили туда Никанора-богатыря и поставили над ним полк солдат караульных. Дурак зацепил крюком, перервал лыки и развязал богатыря. Царь дурака наградил, домой отпустил.

Раз как-то гуляли царские дети по́ саду и пущали золотые стрелы, и попала стрела меньшого брата, Ивана-царевича, в окошечко Никанора-богатыря. «Ах, Никанор-богатырь, отдай мою стрелку». — «Помоги мне, — говорит Никанор-богатырь, — прикажи хоть одну накатинку скатить — так отдам твою стрелку; пожалуй, еще три своих подарю!» Иван-царевич понатужился и сам снял одну накатину; Никанор-богатырь отдал ему золотую стрелку и говорит: «Ну, Иван-царевич, будешь ты лакеем, пастухом и поваром, и опять будешь Иваном-царевичем».

Сейчас разломал Никанор-богатырь свою темницу, вылез оттуда и весь полк побил. Царь пришел, увидал и ужаснулся: «Кем богатырь выпущен?» Тут валялись избитые, израненные: у того солдата рука оторвана, у того нога изломана; говорят они царю: «Так и так, Иван-царевич выпустил». Осердился царь, послал собирать с разных земель королей и принцев. Собрались короли и принцы; угостил их царь и стал с ними думать-гадать. «Что мне, — говорит, — с сыном, Иваном-царевичем, делать? Ведь царских детей ни казнят, ни вешают». Присоветовали ему: дать царевичу одного слугу, и пускай идет, куда сам знает!

Пошел Иван-царевич от своего отца; шел ни много, ни мало, и захотелось ему пить. Приходит к колодезю, глянул — далече вода, не достанешь, напиться нечем. Говорит он слуге своему: «Ах, Ванька, как же быть?» — «Ну, Иван-царевич, — говорит Ванька, — держи меня за ноги, я напьюся, а там и тебя напою; а то не достанешь — далече вода». Сейчас это Ванька начал пить, напился, а там стал царевича держать. Иван-царевич напился: «Ну, Ванька, вытаскивай меня!» Он ему отвечает: «Нет же! Будь ты Ванька, а я буду Иван-царевич». — «Что ты, дурак, пустое болтаешь!» — «Сам болтаешь! Коли не хочешь, утоплю в колодезе!» — «Нет же! Лучше не топи; будь ты Иван-царевич, а я буду Ванька».

На том и поладили; приходят в большой град столичный, прямо в палаты царские; названый царевич идет впереди, кресты кладет не по-писаному, поклоны ведет не по-ученому; а настоящий царевич позади выступает, кресты кладет по-писаному, поклоны ведет по-ученому. Царь принимает их с охотою. «Живите у меня», — говорит. Сейчас Ванька-названник начал наговаривать: «Ах, какой лакей у меня! Как хорошо скотину стережет! Если лошадей погонит, то у всякой лошади сделаются хвост золотой, грива золотая, по бокам часты звезды; а коров погонит, у всякой коровы сделаются рога золотые, хвост золотой, по бокам часты звезды».

Дал ему царь лошадей стеречь. Погнал Иван-царевич табун в чистое поле; все лошади от него разбежалися. Он сел и заплакал горько: «Эх, Никанор-богатырь, что ты сделал надо мной! Как мне теперь быть?» Откуда не́ взялся — является перед ним Никанор-богатырь. «Что, — говорит, — тебе надобно, Иван-царевич?» Тот рассказал ему про свое горе. «Ничего! Поедем-ка с тобой, соберем всех лошадей да погоним к моей меньшой сестре. Меньшая сестра все поделает, что тебе царь приказал». Пригнали табун к меньшой сестре; она и впрямь все поделала, накормила-напоила гостей и домой проводила. Гонит Иван-царевич лошадей к царскому дворцу: у всякой лошади грива золота́, хвост золотой, по бокам звезды. Названник Ванька под окном сидит: «Ах, каналья, сделал-таки, сделал! Хитёр, — говорит, — мудёр!»

Ну, теперича приказывает ему царь коров гнать: «Чтоб было то же сделано, а если не сделаешь — я тебя на воротах расстреляю!» Иван-царевич горько заплакал и погнал коров; целый день стерег. «Ах, друг Никанор, явись передо мной!» Никанор-богатырь является; погнали к его середней сестре; она всем коровам поделала рожки золотые, хвосты золотые, по бокам — звезды; накормила гостей, напоила и домой проводила. Гонит Иван-царевич коров, а Ванька-названник под окном сидит. «Ах, — говорит, — хотел погубить, да нет: и это сделал!» Царь увидал: «Вот так пастух! Вишь каких лошадей да коров поставил — любо-дорого посмотреть!» Говорит ему Ванька: «Он мне и кушанье хорошо готовит!» Царь сейчас отправил его в поварскую; пошел Иван-царевич к поварам под начало, а сам горько плачет: «Господи! Я ничего не умею; это все на меня напраслину наговаривают».

Вот задумал царь отдать свою дочь за названника; а тут и пишет к нему трехглавый змей: «Если ты не отдашь своей дочери за меня, то я всю твою силу порублю и тебя самого в полон возьму». Говорит царь своему нареченному зятю: «Что же мне делать?» Ванька отвечает: «Батенька, выставим силу; может быть, и наша возьмет!» Выставили силу, стали воевать. А Иван-царевич просится у поваров: «Пустите меня, дяденьки, посмотреть сражение; я сроду не видал». Те говорят: «Ступай, посмотри!» Сейчас приходит он на чистое поле и говорит: «Друг Никанор, явись передо мной». Никанор-богатырь перед ним является: «Что угодно тебе, Иван-царевич, то и буду делать». Он спрашивает: «Как же нам разогнать все это сражение, побить неприятелей? Сослужи-ка мне эту службу». — «Это службишка, а не служба!»

Поехал Никанор-богатырь и разогнал силу неприятельскую, всех побил, порубал. «Ну, теперь надо свадьбу играть!» — говорит царь. Вдруг пишет шестиглавый змей: «Если ты не отдашь своей дочери за меня, то всю силу твою порублю и тебя самого в полон возьму!» — «Ах, как же нам быть?» — спрашивает царь. Говорит Ванька: «Нечего делать — надо силу выставлять; может быть, нам бог помогнёт!» Выставили против силы змеиной свою армию. Стал Иван-царевич проситься у поваров: «Дяденьки, отпустите меня посмотреть». — «Ступай, да скорей назад приходи». Он пошел на чистое поле: «Ах, друг Никанор, явись передо мной!» Никанор-богатырь является: «Что тебе угодно, все для тебя буду делать». — «Как бы нам порубить эту силу?» Отвечает Никанор-богатырь: «Поеду и потружусь для тебя!» Пустился на рать-силу змеиную и побил ее всю дочиста. «Ну, — говорит царь, — теперь нам можно и свадьбу играть: никакой помехи не будет!» Взялись за свадьбу, а тут двенадцатиглавый змей пишет: «Если не отдашь за меня своей дочери, то всю твою силу побью, тебя самого в полон возьму, а царство твое головней выжгу!» Надобно опять выставлять армию. «Если станет змей побивать, — думает царь, — в ту ж минуту отдам ему дочь добром, чтоб только царства не тронул». Иван-царевич просится у поваров: «Дяденьки, отпустите меня посмотреть». — «Ступай, да скорей назад приходи!»

Вот приходит он на чистое поле, свистнул-гаркнул своим громким голосом: «Друг Никанор, явись передо мной!» Никанор-богатырь является: «Ну, брат Иван-царевич, вот когда служба-то нам пришла! Садись и ты на коня, и поедем: я впереди — на двенадцатиглавого змея, а ты позади — на всех его богатырей». А у того змея было двенадцать подручных богатырей. Сел Иван-царевич на коня и вслед за Никанором-богатырем поехал на неприятеля; стали биться-рубиться, изводить силу змеиную.

На том бою ранили Ивана-царевича в руку; он повернул коня и прямо наехал на царскую карету. Царевна сняла с себя шаль, разорвала пополам и половинкой завязала ему руку. Иван-царевич опять ударил на змея и побил все его войско; после приехал в свое место, лег спать и заснул крепким богатырским сном. Во дворце свадьба готовится; хватились его повара́. «Куда, — говорят, — делся наш молодой повар?» Побежали искать и нашли сонного; стали будить — никак не разбудят, стали толкать — никак не растолкают. Один повар взял колотушку: «Сейчас пришибу его; пускай пропадает!» Ударил его раз, другой; Иван-царевич проснулся: «Ах, братцы, я проспал!» И просит: «Дяденьки, не сказывайте, что я так долго спал». Те говорят: «Пойдем, дурак, скорее, чтобы нас за тебя не ругали!»

Привели его в поварскую и заставили кастрюли чистить. Иван-царевич засучил рукава и принялся за работу. Увидала царевна у него половину своей шали: «Покажи-ка, Ванька! Где ты этот платок взял?» Тут он и признался. «Не тот, — говорит, — названник — царевич, а я!» — и рассказал ей все, как было. Сейчас взяла царевна его за руку, повела к отцу: «Вот мой нареченный жених, а не тот лакей!» Царь стал у него, спрашивать: «Как у вас дело было?» — Так и так, говорит. Царь перевенчал свою дочь за Ивана-царевича, а названника расказнил. И я там был, мед-вино пил, по усам текло, во рту не было; подали белужины — остался не ужинавши.