В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у царя было три сына: два — умные, третий — дурак. Как-то приснился царю сон, будто за тридевять земель, в тридесятом государстве, есть красная де́вица, у которой с рук и ног вода течет: кто этой воды изопьет, тот на тридцать лет моложе станет. А царь был очень стар; призвал он своих детей и думных людей и говорил им: «Не сумеет ли кто мой сон разгадать?» Отвечали царю думные люди: «Ваше величество! Мы видом не видали, а слыхом слыхали про такую красную де́вицу! А как до нее дойти, того нам неведомо».

Возговорил тут большой сын, Дмитрий-царевич: «Батюшка! Благослови меня на все на четыре стороны ехать, людей посмотреть, себя показать, про красную де́вицу разыскать». Отец дал ему свое родительское благословение. «Бери, — говорит, — казны сколько хочется и всякого войска сколько надобно».

Дмитрий-царевич взял сто тысяч войска и отправился в путь-дорогу; едет день, едет неделю, едет месяц, и два, и три, у кого ни спросит — никто не знает про красную де́вицу, и заехал в такие места пустынные, что только небо да земля. Погнал коня дальше — и вот перед ним гора высокая-высокая! Глазами не вскинешь! Кое-как взлез на эту гору и нашел там древнего, седого старика. «Здравствуй, дедушка!» — «Здравствуй, добрый мо́лодец! Что, от дела лытаешь али дела пытаешь?» — «Дела пытаю». — «Что ж тебе надо?» — «Да слышал я, что за тридевять земель, в тридесятом государстве, есть красная де́вица — с рук и с ног вода целющая точится: кто этой воды достанет да изопьет, тот тридцатью годами моложе будет». — «Ну, брат, тебе туда не доехать!» — «Отчего так?» — «Оттого, что есть на пути три реки широкие, на тех реках три перевоза: на первом перевозе отсекут тебе правую руку, на втором — левую ногу, а на третьем голову снимут». Дмитрий-царевич прикручинился, повесил буйную голову ниже могучих плеч и думает: «Не то отцову голову, не то свою жалеть! Ворочусь-ка я назад». Спустился с горы, воротился к отцу и говорит: «Нет, батюшка, не мог разыскать; про ту де́вицу нигде слыхом не слыхать!»

Стал проситься середний сын, Василий-царевич: «Батюшка! Благослови меня, может я разыщу». — «Ступай, сынок!» Василий-царевич взял с собой войска сто тысяч и отправился в путь-дорогу; едет день, едет неделю, едет месяц, и два, и три, и заехал в такие места пустынные, что только леса да болота. Нашел тут бабу-ягу костяную ногу́, ж... жилиную. «Здравствуй, баба-яга костяная нога!» — «Здравствуй, добрый мо́лодец! Что, от дела лытаешь али дела пытаешь?» — «Дела пытаю! Слышал я, что за тридевять земель, в тридесятом государстве, есть красная де́вица — с рук и с ног целющая вода льется». — «Есть, батюшка, есть! Только тебе туда не доехать». — «Отчего так?» — «Оттого, что есть на пути три перевоза: на первом перевозе отсекут тебе правую руку, на втором — левую ногу, а на третьем — голова долой». Василий-царевич призадумался: «Не то отцову голову жалеть, не то свою беречь! Ворочусь-ка я назад подобру-поздорову». Воротился и сказал отцу: «Нет, батюшка, не мог разыскать; про ту де́вицу нигде слыхом не слыхать!»

Стал проситься меньшой сын, Иван-царевич: «Батюшка! Благослови, не найду ли я». Отец благословил: «Ступай, любезный сын! Бери себе войска и казны сколько надобно». — «Мне ничего не надо, только дай доброго коня да меч-кладенец». Сел Иван-царевич на коня, взял меч-кладенец и отправился в путь-дорогу; едет день, едет неделю, едет месяц, и два, и три, и заехал в такие места, что конь его по колена в воде, по грудь в траве идет, а ему, доброму мо́лодцу, есть нечего. Увидал избушку на курьих ножках, вошел туда, а в избушке сидит баба-яга костяная нога. «Здравствуй, бабушка!» — «Здравствуй, Иван-царевич! Что, от дела лытаешь али дела пытаешь?» — «Какое дело! Еду в тридесятое государство: там, говорят, есть красная де́вица — с рук и с ног вода целющая точится». — «Есть, батюшка! Хоть видом не видала, а слыхом слыхала; только тебе до ней не добраться». — «Отчего так?» — «Оттого, что есть на пути три перевоза: на первом перевозе отсекут тебе правую руку, на другом — левую ногу, а на третьем — голову». — «Ну, бабушка, одна голова не бедна! Поеду — что бог даст». — «Эх, Иван-царевич! Лучше назад воротись, ты еще млад юноша — нигде в опасных местах не бывал, больших страхов не видал». — «Нет, коли взялся за гуж — не говори, что не дюж!»

Попрощался с бабой-ягою и поехал дальше: едет день, другой и третий и подъезжает к первому перевозу. Перевозчики на другой стороне спят. «Что делать? — думает Иван-царевич. — Если крикну — навек оглушу, если свистну — перевоз потоплю». Свистнул он вполсвиста; перевозчики тотчас вскочили и переправили его через реку. «Что вам за работу, братцы?» — «Подавай правую руку». — «Ну, рука мне самому надобна!» Махнул царевич мечом направо-налево, перебил всех перевозчиков, сел на коня и поскакал. На двух других перевозах точно так же отделался. Подъезжает к тридесятому государству, на рубеже дикий человек стоит — ростом с лесом ровен, толщиной словно копна большая, в руках держит коренастый дуб. Говорит великан Ивану-царевичу: «Куда, червяк, едешь?» — «Еду я в тридесятое царство, хочу повидать красную де́вицу, у которой с рук и с ног целющая вода льется». — «Куда тебе, коротышке! Я сто лет стерегу ее царство; не тебе чета — приезжали сюда сильномогучие богатыри, да и те пали от моей крепкой руки; а ты что? Как есть червяк!»

Видит царевич, что не сладить ему с великаном, и повернул в сторону; шел-шел и очутился в дремучем лесу. В лесу стоит избушка, а в избушке стародревняя старуха сидит; увидала доброго мо́лодца и говорит: «Здравствуй, Иван-царевич! Зачем тебя бог занес?» Он рассказал ей все без утайки; старуха дала ему зелье волшебное да клубочек. «Ступай, — говорит, — в чистое поле, разведи костер и брось в огонь это зелье; да смотри, сам за ветром стань. От этого зелья волшебного уснет великан крепким сном; ты сруби ему голову, покати клубочек и поезжай за ним следом. Клубочек доведет тебя до тех самых мест, где царствует красная де́вица; живет она в большом золотом дворце и часто выезжает с своим войском в зеленые луга тешиться: девять дней гуляет, да потом девять дней богатырским сном спит». Иван-царевич поблагодарил старуху и поехал в чистое поле; в чистом поле развел костер и бросил в огонь волшебное зелье. Буйным ветром потянуло дым в ту сторону, где стоял настороже дикий человек; замутилось у него в очах, лег он на сырую землю и крепко-крепко заснул. Иван-царевич отрубил ему голову, покатил клубочек и пустился дальше.

Ехал-ехал — вон уж золотой дворец виднеется; свернул с дороги, коня на траву пустил, а сам в кусты залез. Только успел спрятаться, от золотого дворца пыль столбом подымается: выезжает красная де́вица с своим войском в зеленые луга тешиться. Смотрит царевич — все войско из одних девиц набрано: та хороша, а та еще лучше! А всех краше, ненагляднее сама царица. Девять дней она в зеленых лугах гуляла, а царевич глаз с нее не сводил и все не мог насмотреться. На десятый день идет он в золотой дворец: на пуховой на постели лежит красная де́вица, богатырским сном почивает — с рук и с ног целющая вода точится; вместе с нею спит и ее войско верное. Иван-царевич набрал два пузырька целющей воды; молодецкое сердце не выдержало — смял он де́вичью красу, вышел из дворца, сел на своего доброго коня и поскакал домой.

Девять суток спала красная де́вица, а как пробудилась — страшно разгневалась, ногами затопала и зычным голосом крикнула: «Какой негодяй здесь был? Мой квас пил, ничем не покрыл». Вскочила на свою быстролетную кобылицу и ударилась в погоню за Иваном-царевичем: кобылица бежит, земля дрожит! Догнала доброго мо́лодца, ударила мечом и прямо в грудь угодила. Упал царевич на сырую землю; ясные очи закрываются, алая кровь запекается. Глянула на него красная де́вица, и взяла ее жалость великая: другого такого красавца во всем свете поискать! Приложила к его ране свою руку белую, омочила целющей водой — и вдруг рана заживилася, и встал Иван-царевич здрав-невредим. «Возьмешь меня замуж за себя?» — «Возьму, красная де́вица!» — «Ну, поезжай домой да жди меня через три года».

Иван-царевич простился со своей нареченной невестою и стал путь продолжать. Подъезжает к своему царству, а старшие братья везде караулы поставили, чтоб его до отца не допустить. Караулы тотчас дали знать, что Иван-царевич едет; старшие братья встретили его на дороге, напоили допьяна, отняли пузырьки с целющей водою, а его самого в пропасть бросили. Очутился Иван-царевич на том свете...