Булька и волк

Когда я уезжал с Кавказа, тогда ещё там была война, и ночью опасно было ездить без конвоя.

Я хотел выехать как можно раньше утром и для этого не ложился спать.

Мой приятель пришёл провожать меня, и мы сидели весь вечер и ночь на улице станицы перед моей хатой.

Была месячная ночь с туманом, и было так светло, что читать можно, хотя месяца и не видно было.

В середине ночи мы вдруг услыхали, что через улицу на дворе пищит поросёнок. Один из нас закричал: «Это волк душит поросёнка!»

Я побежал к себе в хату, схватил заряжённое ружьё и выбежал на улицу. Все стояли у ворот того двора, где пищал поросёнок, и кричали мне: «Сюда!» Мильтон бросился за мной, — верно, думал, что я на охоту иду с ружьём; а Булька поднял свои короткие уши и метался из стороны в сторону, как будто спрашивал, в кого ему велят вцепиться.

Когда я подбежал к плетню, я увидал, что с той стороны двора прямо ко мне бежит зверь. Это был волк. Он подбежал к плетню и вскочил на него. Я отстранился от него и приготовил ружьё. Как только волк соскочил с плетня на мою сторону, я приложился почти в упор и спустил курок; но ружьё сделало «чик» и не выстрелило.

Волк не остановился и побежал через улицу. Мильтон и Булька пу­стились за ним. Мильтон был близко от волка, но, видно, боялся схватить его; а Булька, как ни торопился на своих коротких ногах, не мог поспеть. Мы бежали что было силы за волком, но и волк, и собаки скрылись у нас из виду. Только у канавы, на углу станицы, мы услыхали подлаивание, визг и видели сквозь месячный туман, что поднялась пыль и что собаки вози­лись с волком. Когда мы прибежали к канаве, волка уже не было, и обе собаки вернулись к нам с поднятыми хвостами и рассерженными лицами. Булька рычал и толкал меня головой, — он, видно, хотел что-то рассказать, но не умел.

Мы осмотрели собак и нашли, что у Бульки на голове была маленькая рана. Он, видно, догнал волка перед канавой, но не успел захватить, и волк огрызнулся и убежал. Рана была небольшая, так что ничего опасного не было.

Мы вернулись назад к хате, сидели и разговаривали о том, что случи­лось. Я досадовал на то, что ружьё моё осеклось, и всё думал о том, как бы тут на месте остался волк, если б оно выстрелило. Приятель мой удив­лялся, как волк мог залезть во двор. Старый казак говорил, что тут нет ни­чего удивительного, что это был не волк, а что это была ведьма и что она заколдовала моё ружьё. Так мы сидели и разговаривали. Вдруг собаки бросились, и мы увидали на середине улицы, перед нами, опять того же волка, но в этот раз он от нашего крика так скоро побежал, что собаки уже не догнали его.

Старый казак после этого уже совсем уверился, что это был не волк, а ведьма; а я подумал, что не бешеный ли это был волк, потому что я никог­да не видывал и не слыхивал, чтобы волк, после того как его прогнали, вернулся опять на народ.

На всякий случай я посыпал Бульке на рану пороха и зажёг его. По­рох вспыхнул и выжег больное место.

Я выжег порохом рану затем, чтобы выжечь бешеную слюну, если она ещё не успела войти в кровь. Если же попала слюна и вошла уже в кровь, то я знал, что по крови она разойдётся по всему телу, и тогда уже нельзя вылечить.

Булька
Булька и кабан
Мильтон и Булька
Что случилось с Булькой в Пятигорске
Конец Бульки и Милтона