Великий хан и драгоценные его друзья
Это случилось в давние времена. Жил когда-то великий прославленный хан. Звали его достойно: Наран-Арслан (Солнце-Лев). Было у хана три драгоценных друга. Больше жизни любил он своих друзей. Первым другом был единственный младший брат, вторым — жёлтый летающий слон, третьим — золотисто-рыжий говорящий конь.
Каждое утро, опережая красное солнце, вставал хан и думал: «Живы ли, здоровы ли мои друзья?» Он шёл к младшему брату, ласкал его, покручивал его левый ус. Потом шёл к жёлтому летающему слону и похлопывал его по левой лопатке. А потом шёл к золотисто-рыжему говорящему коню и похлопывал его по крутой крепкой шее. Только убедившись, что друзья его живы-здоровы, хан возвращался во дворец, ложился в постель и снова засыпал.
Всё, что есть на свете, было у хана, но не было у него ребёнка, который порадовал бы его хотя бы плачем.
Жила у хана старшая сестра, которая любила гулять по степи. Однажды она зашла очень далеко. И вдруг услышала песню. Пел нежный девичий голос. «Кто может петь в этой безлюдной степи?» — подумала она и пошла на голос. Видит, стоит шалаш из прутьев и травы. В шалаше сидит отшельник-лама (монах-священник), а рядом с ним — луноликая красавица.
Сестра хана поклонилась ламе по-старинному, руки сложила бутоном лотоса и почтительно попятилась назад. «В безлюдной степи сидит отшельник-лама. Но откуда здесь, в этой глуши, такая прекрасная девушка?» — подумала она.
— Как поживает великий хан? — спросил отшельник.
— Живёт, как прежде. И как прежде, нет у хана ребёнка, который порадовал бы его хотя бы плачем.
Сестра хана вернулась домой и рассказала владыке всё, что видела.
— Я поеду к святому ламе,— сказал хан.— Он должен отдать мне эту девушку. Может быть, она родит мне сына.
Он приехал к ламе. В знак почтения привёз ему дорогие подарки. Поклонился по-старинному, руки сложил бутоном лотоса, отступил назад и сказал:
— О святой лама! Я был бы счастлив, если бы вы отдали мне в жёны эту девушку. Может быть, она родит мне сына.
— Что ж, бери, великий хан, я её не держу,— ответил лама.— Но если уж ты её берёшь, знай правду. Всю свою жизнь, вот уже семьдесят лет, я провёл в дикой степной глуши, в постах и молитвах. Каждый день я хожу умываться к тихому ручью, что течёт на востоке. К этому ручью приходила купаться коричневая обезьяна. И вот эта обезьяна родила девочку и оставила её у ручья. Я взял девочку, вырастил её. Теперь ей шестнадцать лет. Бери её, хан. Но если ты когда-нибудь будешь к ней несправедлив, если назовёшь её звериным отродьем, то не бери. Лучше оставь со мной.
— Нет, святой старик, я её не обижу, я никогда не вспомню, кем она рождена. Я её полюбил.
— Да будет так,— сказал отшельник.— А теперь выйди, хан, я попрощаюсь с девочкой.
Хан вышел. Старик снял с себя чётки (шнурок с бусами для отсчитывания прочитанных молитв) из ста восьми камней и надел их девушке на шею.
— Милая моя,— сказал он,— теперь ты будешь жить у хана. Хан тебя защитит. Но никогда не снимай эти чётки. Они уберегут тебя и от гнева хана, и от злых сил.
Девушка пообещала старику не снимать чёток и пошла с ханом. В тот же день хан устроил свадьбу. Он очень полюбил молодую ханшу.
Был у хана придворный певец Шонхор. Дни напролёт проводил он в ханском дворце, до поздней ночи увеселял хана и молодую ханшу.
А другие жёны хана (у хана могло быть много жён) сердились и завидовали юной красавице.
— Все мы — дочери ханов и нойонов (князей),— говорили они,— всех нас одинаково любил великий хан. Ни одну не считал самой красивой, ни одну не считал уродливой. А как появилась новая ханша — перестал на нас даже смотреть! Надо её со свету сжить! Но как?
Думали-думали — ничего не придумали. Тогда старшая ханша говорит:
— Надо пойти к бакши, учителю молитв. Он всё знает, он скажет нам, что делать, как быть, как молодую ханшу сгубить.
И все они пришли к учёному бакши.
— Здравствуйте, уважаемые ханши, зачем ко мне пожаловали? — спросил учитель.
— Мы пришли рассказать вам о нашей жизни,— ответили ханши.— Прежде хан ни одну из нас не считал самой красивой, ни одну не считал уродливой. Всех одинаково любил. А как появилась новая ханша— перестал на нас даже смотреть. Посоветуйте, учёный бакши: как нам её со свету сжить, как нам её убить-погубить?
— Что вы, что вы, почтенные ханши! — вскричал бакши.— Я человек священного сана, разве я могу посоветовать убить живое существо? Это великий грех! Нет, нет, я вам ничего не скажу!
— Значит, вы, священник, боитесь взять на душу грех за убийство одного человека? Но если вы нам не поможете, мы тут же, у вас на глазах, все зарежемся! Выбирайте!
— Пощадите меня, о ханши, не губите мою душу! — взмолился бакши.— Ладно, слушайте. Расправиться с ней не просто. Старик отшельник подарил ей священное ожерелье — чётки. Пока чётки на ней, ни меч, ни яд, ни пуля — ничто её не возьмёт.
Остаётся только одно: надо подкупить певца Шонхора...
— Всё понятно, дорогой бакши. Теперь мы знаем, что делать.
Поздно вечером Шонхор шёл из дворца домой. На дороге его ждали ханши.
— Здравствуй, наш друг Шонхор,— сказали они.— Если ты хочешь получить много золота, слушай нас. Ты видел чётки на шее у молодой ханши?
— Видел.
— Нам нужны эти чётки. Если ты их достанешь, ты получишь столько золота, сколько сможешь унести.
— О добрые ханши! — воскликнул Шонхор.— Неужели я стану богатым? Я достану, достану эти чётки!
На другой день Шонхор не пришёл во дворец. Молодая ханша ждёт утром — его нет, ждёт после полудня — его нет, вечер близится — нет певца.
— О мой хан,— говорит она,— почему Шонхор не пришёл? Что с ним?
— Не знаю.
— Пошли за ним слугу.
Хан послал слугу. Скоро тот вернулся и сказал, что певец болен, лежит с повязанной головой и стонет.
— Бедный Шонхор! — вскричала ханша.— Скорей приведите его, я его вылечу.
Певца привели, посадили на белую кошму. Ханша подошла к нему, сняла чётки и трижды возложила их ему на голову. Шонхор внимательно осмотрел чётки, запомнил, как сделаны многие из камней.
— О ханша, спасибо вам,— сказал он.— Как легко, как хорошо мне стало!
И он стал петь сладкозвучные песни.
А на другое утро опять не пришёл. Ханша говорит:
— О мой хан, разрешите послать за Шонхором.
— Разрешаю.
Слуга пришёл к певцу.
— Сегодня мне совсем плохо. Сегодня я и шагу не могу сделать. Так и передай ханше,— сказал Шонхор.
Ханша выслушала слугу и сказала:
— Принесите его на руках. Уж теперь-то я знаю, как надо его лечить.
Певца принесли на руках. Ханша сняла чётки и трижды возложила их ему на голову. Шонхор ещё внимательнее их осмотрел, запомнил ещё лучше.
— О ханша, спасибо вам! Мне стало легче. Не поскупитесь, возложите ваши священные чётки ещё раз.
Ханша ещё раз возложила чётки на голову певца. Теперь Шонхор хорошо помнил каждый камень. Он вздохнул и сказал:
— О ханша, вы меня исцелили, я совсем здоров!
До самого вечера он увеселял ханшу сладкоголосым пением и звучной игрой на ятхе (струнный музыкальный инструмент). А когда стемнело, пошёл к старшей ханше. Он нарисовал ей все камни чёток, рассказал, из чего они сделаны, в каком порядке расположены. И сказал:
— За одну ночь надо смастерить точно такие же чётки.
Всю ночь трудились ханши. Всю ночь сами делали чётки. А утром отнесли их Шонхору.
К хану и ханше хитрый певец опять не пришёл.
— Наш дорогой Шонхор, наверное, опять болен. Надо за ним послать,— говорит молодая ханша.
Слуга вернулся от Шонхора и сказал:
— Звонкоголосый певец совсем плох. Не может головы поднять.
— Принесите его на носилках,— приказала ханша.
Певца бережно принесли. Он лежал как мёртвый. Ханша поспешно сняла чётки и возложила их ему на лоб. Певец открыл глаза.
— О ханша, — сказал он,— мне сразу стало легче. Но ведь не зря говорят: «Своя рука — лучший лекарь». Дайте мне ваши чётки. Я подержу их и сам возложу себе на лоб.
— Возьми, дорогой Шонхор! — сказала ханша и вложила чётки ему в руки.
Шонхор взял их, опустил в правый рукав, а из левого в тот же миг вытащил подложные чётки. Он возложил их себе на лоб и с благодарностью вернул ханше. Та ничего не заметила и надела их себе на шею.
— О ханша, теперь я совсем здоров! — сказал обманщик.
Он вскочил на ноги и начал услаждать слух своих повелителей музыкой и пением. Он играл лучше, чем играл прежде, он играл прекраснее, чем смог бы сыграть потом. Когда стемнело, он пошёл домой. «Сейчас я получу столько золота, сколько смогу унести,— думал он.— Я стану богачом!»
На дороге его ждали ханши.
— Наш дорогой Шонхор, скорее дай нам священные чётки!
Шонхор отдал.
— Где же обещанная награда, о прекрасные ханши? Где золото? — спросил он.
— Возьми пока вот эту горсть золота,— сказала старшая ханша.— Остальное получишь, когда выполнишь три задания.
— Какие три задания, о прекрасные ханши?
— Слушай. Священные чётки охраняли молодую ханшу от людей, от хана и от злых сил. Её нельзя было убить. А теперь можно. Надо сделать так, чтобы великий хан сам её убил, своим мечом из алмазной стали. А для этого ты должен убить трёх ханских друзей, которых он любит больше жизни. Три ночи подряд кровью одного из друзей ты будешь мазать лицо и руки молодой ханши.
Помутилось в голове у Шонхора. Что делать? Но карман его оттягивало золото, и он решил: «Я получу всё, что пообещали мне ханши». Взял он нож и прокрался к золотисто-рыжему говорящему коню. Зарезал коня, прокрался во дворец и вымазал кровью лицо и руки спящей ханши.
Ранним утром, как обычно, опережая красное солнце, встал хан и подумал: «Живы ли, здоровы ли мои драгоценные друзья?» Он пришёл к милому младшему брату, покрутил его левый ус. Потом пришёл к жёлтому летающему слону и похлопал его по левой лопатке. Потом пришёл к золотисто-рыжему говорящему коню — конь лежал мёртвый.
— Проклятье! — вскричал хан.— Кто убил, кто зарезал моего любимого коня?
И он побежал во дворец, чтобы обо всём рассказать ханше. Прибежал, смотрит и глазам не верит: жена его спокойно спит, а руки у неё в крови, и лицо тоже в крови!
— О горе мне, горе! — прошептал хан.— Неужели она по ночам пьёт кровь? Неужели это она убила моего любимого коня?.. Ну конечно?она! Ведь она рождена зверем. Звериное отродье!
Хан опустился на ковёр и долго сидел в глубокой печали. Проснулась ханша. Она встала и как ни в чём не бывало пошла умываться. Умылась, вытерла лицо и руки и, ласково глядя на хана, села завтракать.
— Мой хан, почему вы не едите со мной? — спросила она.
Хан очнулся, подсел к столику и начал пить ароматный крепкий чай цвета сандалового дерева.
Доложили, что пришёл Шонхор. Певец вошёл со страхом, глянул на ханшу и начал играть на ятхе. С удовольствием, как и прежде, слушает его молодая ханша. А хан не слушает. Хан думает: «Неужели она, неужели моя милая жена убила-зарезала моего любимого коня? Неужели она по ночам пьёт кровь? Кто же она на самом деле? О горе мне*, горе! Что с ней делать?»
Прошёл день. Ханша слушала музыку и песни. Хан пребывал в глубокой печали.
Вечером Шонхор ушёл, а потом тихонько вернулся, зарезал жёлтого летающего слона и вымазал кровью лицо и руки спящей ханши.
Рано утром, опережая красное солнце, встал хан, чтобы проведать своих драгоценных друзей. «Что будет сегодня?..» — со страхом подумал он. И побежал к милому младшему брату. Брат спокойно спал. Хан погладил его по левой щеке, покрутил его левый ус. И поспешил к жёлтому летающему слону. Идёт, а сердце его чует недоброе. Так и есть! Лежит слон мёртвый...
Побежал хан к ханше. Смотрит, она спокойно спит. А всё лицо в крови! Все руки в крови! «О звериное отродье! Она убила! Конечно,она!»
И выхватил хан в великом гневе свой меч из алмазной стали, и занёс его над спящей женой. В этот миг птица-тоти — говорящий попугай — закричала из серебряной клетки:
— О великий хан! Остановитесь! Опустите меч! Я открою вам глаза.
Хан опустил меч и сказал:
— Говори, учёная птица.
— Давным-давно это было,— начал рассказывать попугай.— Жили мирно и дружно голубь с голубкой. Каждый год вили они гнездо на большом дереве, которое стояло у моря. Каждый год голубка выводила птенцов. Однажды, когда птенцы были совсем маленькие, кончились запасы корма. Голубь говорит: «Я полечу, поищу еды, а ты охраняй птенцов». Он летал долго, но нашёл лишь один-единственный пшеничный колос. Принёс этот колос, отдал голубке и говорит: «Держи его в клюве, в гнездо не клади, а то птенцы его сразу склюют. Сегодня они ещё не так голодны. А вот завтра мы поделим этот колос. Я полечу опять, поищу чего-нибудь ещё». Держит голубка колос в клюве, успокаивает птенцов, ждёт голубя. А его всё нет и нет. Вдруг налетел ураган, потемнело море, пошли по нему серые волны, они разбивались о берег, брызги стали долетать до гнезда «А-а!» — вскричала в страхе голубка и уронила колос. Голубь переждал бурю и, когда стемнело, вернулся к гнезду. «Я больше ничего не нашёл,— сказал он голубке,— придётся поделить наш единственный колос».— «О голубь, когда была буря, когда волны вздымались до нашего гнезда, я вскрикнула от страха и выронила колос».— «Ты сама его съела»,— сказал голубь и убил голубку. Убил и улетел. Прошло три года. Голубь подумал: «Три года назад у большого дерева я убил мою голубку. Если правда, что она уронила от страха колос, должны быть всходы. А если она сама его съела, никаких всходов нет». Он вернулся к большому дереву и увидел вокруг него целое поле пшеницы! И вскричал голубь: «О горе мне! Я убил невинную подругу мою! Ведь она правду сказала! Ведь она уронила колос!» О великий хан! Если не хочешь стать подобным тому голубю, опомнись!
— Будь по-твоему, учёная птица, говорящий попугай! — сказал хан и бросил меч в ножны.
Ханша проснулась и опять как ни в чём не бывало пошла умываться. Она спокойно умылась, утёрлась полотенцем и села завтракать. Хан удивляется, ничего понять не может.
Пришёл Шонхор, опять играл он лучше, чем прежде, прекрасней, чем смог бы сыграть потом. А поздно вечером он зарезал младшего брата хана и его кровью вымазал руки и лицо молодой ханши.
Утром хан, едва проснулся, бегом побежал к младшему брату. Прибежал к нему, а он убит. Прибежал к ханше — она вся в крови. «Если не она их убивает, то откуда же на ней кровь? Почему она её не замечает на себе?» Выхватил хан свой сияющий меч из алмазной стали, замахнулся... и опустил его. Не мог он её убить, так прекрасна была молодая ханша. И тогда он разбудил её громким криком и отрубил ей правую руку.
— Я оставлю тебе жизнь, но видеть тебя больше не могу, звериное отродье! Иди куда хочешь! Скитайся по земле!
Так сказал хан и выгнал красавицу.
Она пошла по голой степи на восток, пошла искать старика отшельника. И вот на зов её откликнулся старик.
— О несчастная моя! — сказал он.— На тебе подложные чётки. Я же говорил тебе: «Не снимай ожерелье-чётки до последнего вздоха. Они охранят тебя и от гнева хана, и от злых сил». Ты не послушалась меня. Ну, не горюй. У меня есть ещё такие же чётки. Придётся их тебе подарить.
Он снял свои чётки, прикоснулся ими к ханше, и у неё появилась рука.
— Возвращайся к хану,— сказал старик.— Сейчас я ещё раз прикоснусь к тебе моими чётками, и на тебе появится жёлтое одеяние ламы. В этом наряде приди к хану и скажи: «Я — великий святой. Любой грешник очистится от греха, если исповедуется мне. Каждый ваш подданный должен прийти ко мне на исповедь». Хан тебе поверит. Прикажи ему исповедаться первым, а потом посидеть за занавеской, узнать о грехах подданных.
Старик снова прикоснулся к ханше священными чётками. На ней появилось жёлтое одеяние ламы.
Ханша вернулась во владения Наран-Арслана. Хан принял святого ламу с почестями, поднёс ему дорогие подарки. Лама сказал:
— О великий хан, вы должны исповедаться. Я отпущу вам ваши грехи. А потом вы должны сесть за занавеску и послушать, что скрывают от вас ваши подданные.
Хан помолился и начал говорить:
— Я великий грешник. Я взял себе в жёны прекрасную девушку, дочь коричневой обезьяны. Мы с молодой ханшей были счастливы. Но вскоре три моих драгоценных друга в течение трёх ночей были зарезаны, а у моей любимой жены лицо и руки в те ночи были в крови. И тогда я отрубил ей руку и изгнал из ханства. Вот в чём мой грех, о святой лама!
— Отпускаю ваш грех! — сказал лама.— А теперь спрячьтесь за занавеской и слушайте.
Пришёл бакши, учитель молитв.
— О святой лама,— начал он.— Мою душу давит тяжкий грех. Когда наш хан взял себе молодую жену, старые его ханши захотели её убить-погубить. Они пришли ко мне и потребовали, чтобы я сказал им, как это сделать. Я не хотел. Но они угрожали зарезаться у меня на глазах. И тогда я открыл им, что молодую ханшу охраняют священные чётки. Я посоветовал им подкупить певца Шонхора, чтобы он выкрал чётки...
— Отпускаю ваш грех,— сказал лама.
А хан сидит, слушает, и кулаки у него сжимаются.
Вот пришли на исповедь все его ханши. Старшая говорит:
— Все мы дочери ханов и нойонов. Всех нас одинаково любил великий хан. А когда привёл молодую жену, перестал на нас даже смотреть. И тогда мы решили её сгубить. Мы подкупили певца Шонхора, обманом завладели чётками, которые охраняли ханшу от злых сил, и сделали так, что хан сам расправился с ней...
— И вы прощены. И ваши грехи я отпускаю.
А народ всё шёл и шёл к святому ламе. Самым последним пришёл на исповедь певец Шонхор.
— О святой лама! Я самый грешный в этом ханстве. Старые ханши предложили мне много золота за чётки молодой ханши. Я сумел выкрасть их и заменить подложными. А потом ханши приказали мне убивать одного за другим драгоценных друзей хана и их кровью мазать руки и лицо молодой ханши. Я всё сделал. А чтобы она ничего не замечала, окуривал её дымом дурман-травы...
— Что ж, и твой грех я тебе отпускаю.
Ушёл певец Шонхор. Вышел великий хан. За голову схватился, хочет слово сказать и не может.
А святой лама вдруг сбросил своё жёлтое одеяние, и хан узнал прекрасную ханшу.
— Что, мой хан, узнаёте меня?
— Узнаю, моя голубка! Прости меня! Не послушал я моего мудрого попугая. Не послушал и стал подобным тому голубю!
— Я прощаю вас, мой хан. Поспешим к вашим драгоценным друзьям. Я оживлю их моими волшебными чётками.
Они пришли к убитым друзьям хана — к его младшему брату, к жёлтому слону и к золотисто-рыжему коню. На каждого троекратно возложила красавица свои волшебные чётки, и встали они живые и невредимые, драгоценные друзья хана.
Хан изгнал из своей страны бакши — учителя молитв, Шонхора — сладкоголосого певца и всех злых, нелюбимых жён.
Хан Наран-Арслан и прекрасная молодая ханша жили долго и счастливо.