Любовь в лирике Лермонтова – страсть, приносящая страдания

План

I. Реальность сквозь призму отречения.

II. Отпечаток гнетущей эпохи на любовной лирике Лермонтова.

1. Тоска чувствительного сердца.
2. Страдание – привычное состояние души Лермонтова.
3. Идеальный мир поэта.
4. Верность мечте.

III. Глубина чувств – превыше всего.

***

М. Ю. Лермонтов — один из самых ярких представителей русского романтизма. Его поэзия отражает действительность, но через призму отрицания и внутреннего протеста, что так свойственно романтическому мироощущению.

Любовная тема занимает центральное место в лирике Лермонтова, однако она разительно отличается от того образа любви, к которому приучили нас стихи Пушкина. Тягостная эпоха породила чувство боли, отчужденности и неприятия обыденности, что заметно отразилось и на его любовных стихах. В «Сне» поэт упоминает о «ребенке», который сидит у ног девушки, прекрасной, «как последний сон// Души, на небо призванной»:

…рано начал он любить,
Во цвете лет, с привязчивой душой,
Зачем ты здесь, страдалец молодой?

В этих строках слышатся и тоска, и мучительное томление тонкого, ранимого сердца, озаренного — и одновременно пораженного — идеальной, неземной любовью. Гораздо легче было бы примириться с поверхностными увлечениями, как это принято в его кругу. Но, обращаясь к возлюбленной в «фронтовом письме» — стихотворении «Валерик», — Лермонтов говорит:

В наш век все чувства лишь на срок;
Но я вас помню – да и точно,
Я вас никак забыть не мог!

О, как же просто жить, не страдая, не мучаясь, не любя! Но поэт-романтик выбирает боль и терзания, возвышающие его над обыденностью, вместо обманчивых сиюминутных радостей:

И к мысли этой я привык,
Мой крест несу я без роптанья.
(«Валерик»)

Страдание для Лермонтова — почти естественное состояние души; иначе и быть не могло у человека, чуткого к высотам идеала и неизбежно сталкивающегося с разочарованием. Потому в его устах звучат слова, больше подходящие мудрому старцу, чем молодому, полному сил поэту:

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
(«Выхожу один я на дорогу…»)

Измученный своими чаяниями, обманутыми надеждами, разочарованиями, Лермонтов ищет успокоения в неземном сне, но не в холодном сне могилы, а таком:

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел…
(«Выхожу один я на дорогу…»)

Не найдя на земле воплощения искомого, Лермонтов готов уносить свой идеал любви в грезы, в иные, потаенные миры, — но не согласен подменять возвышенную мечту ее дешевым суррогатом.

Итак, любовь у Лермонтова — это жгучая любовь-страдание, любовь-боль, любовь-мечта. Она реет в недосягаемых высотах, не соприкасаясь с суетным миром, от которого романтик отстраняется. Его переживания можно не разделять и считать странными, как делали современники, но невозможно не восхищаться глубиной чувства, которое он ставил выше всего. Ведь именно оно подарило миру того Лермонтова, чьи стихи читают до сих пор.