Умные люди

Достал раз крестьянин из угла свою толстенную палку, а была она вырезана из граба, и говорит жене:

— Трина, я пойду далеко, вернусь назад этак дня через три. Если зайдет к нам торговец скотом и захочет купить три наших коровы, можешь продать их, но только за двести тале­ров, никак не меньше. Слышишь?

— Ступай с богом! — ответила жена.— Уж я так и сделаю.

— Ты уж молчи! —сказал муж.—Тебя словно кто в дет­стве пришиб, такой ты и до сих пор осталась. Но смотри, на­делаешь глупостей, размалюю я тебе спину досиня, и без всякой этой краски, а одной только палкой, вот этой самой, что у меня в руке, будут полосы целый год держаться, ты уж мне в этом поверь! — С этими словами крестьянин отправился в путь-дорогу.

На другое утро приходит торговец. Ну, жена не стала слишком долго с ним разговаривать. Осмотрел торговец коров и, узнав цену, говорит:

— Что ж, это я охотно заплачу; столько они, пожалуй, по сравнению с другими, и стоят.

Отвязал он их и вывел из стойла. Собрался гнать их за во­рота, а хозяйка схватила его за рукав и говорит:

— Сначала вы должны мне двести талеров уплатить, а так я вас не выпущу.

— Это правильно,-—отвечает торговец,—да я вот позабыл свой кошелек с деньгами к поясу пристегнуть. Но уж вы не бес­покойтесь, будьте уверены, я вам уплачу. Двух коров возьму я с собой, а третью вам в задаток оставлю.

Хозяйке это здорово понравилось, она отпустила торговца с коровами, а сама подумала: «Как Ганс-то, пожалуй, обрадует­ся, когда узнает, что я так умно поступила!».

Воротился крестьянин домой, как и говорил, через три дня, и тотчас спрашивает, проданы ли коровы.

— Разумеется, милый Ганс,—отвечает жена,—и так, как ты мне и велел, за двести талеров. Они того, пожалуй, и не стоят, но торговец взял их без всякого спору.

— А деньги где? — спрашивает крестьянин.

— Денег-то у меня нету,—отвечает жена,—он как раз за­был свой кошелек с деньгами, но скоро их принесет, он мне хороший задаток оставил.

— А какой задаток? — спрашивает муж.

— Одну из трех коров он оставил у нас, он получит ее, ко­гда за другие уплатит. Я-то умно поступила, оставила ведь са­мую меньшую, ее и кормить не так много придется.

Разгневался муж, схватил палку и хотел было уже, как и обещал, жену свою досиня размалевать. Но вдруг бросил палку и говорит:

— Такой глупой гусыни и на свете еще не бывало, но мне тебя жалко. Выйду-ка я на проезжую дорогу и три дня подо­жду, не найдется ли кто поглупее тебя. Удастся мне такого че­ловека найти, я прощу тебя, а не удастся, уж получишь ты у меня без всякой скидки заслуженную награду.

Вышел он на проезжую дорогу, уселся на камне и стал до­жидаться, не покажется ли там кто. Он увидел, что едет повозка и стоит на ней женщина, а повозка нагружена соломой, и жен­щина не сидит на соломе, не идет рядом с волами и не ведет их, как полагается. Вот крестьянин и подумал: «Пожалуй, это есть та самая, которую я ищу»,—он вскочил и начал бегать взад и вперед перед повозкой, как полоумный.

— Что вам, куманек, надобно? — обратилась к нему жен­щина.— Я вас в первый раз вижу, откуда вы сами?

— Я с неба свалился,— говорит крестьянин,—и вот не знаю, как мне туда опять взобраться. Не можете ли вы меня ту­да отвезти?

— Нет,—говорит женщина,—туда я дороги не знаю. Но ежели вы с неба явились, то уж наверное можете мне сказать, как там поживает мой муж? Прошло три года, как он уже там находится. Вы его, должно быть, видели?

— Я-то его видел, но не всем ведь крестьянам там хорошо живется. Он пасет овец, но милые овечки немало ему хлопот доставляют: взберется какая-нибудь из них на гору, в густом лесу заплутается, и приходится ему бегать за ней и гнать ее к стаду. Да и пообносился он изрядно, одежа скоро у него с тела свалится. Портных ведь там нету, святой Петр никого туда не пускает, как вы сами по сказкам знаете.

— И кто бы мог такое подумать! — воскликнула женщи­на.— Знаете что? Принесу-ка я его праздничный камзол, он до­ма в шкафу до сих пор висит, пускай его носит себе на здоро­вье. Будьте так добры, захватите этот камзол с собой.

— Это дело не выйдет,—ответил крестьянин,—одежды на небо брать с собой не дозволяется, все одно ее у небесных врат отберут.

— Знаете что, — сказала женщина,— вчера я продала самую лучшую свою пшеницу, порядочные деньги за нее получила, вот бы мне хотелось их мужу передать. Если вы сунете коше­лек в карман, ведь никто этого не заметит.

— Ну, что с вами поделаешь,—сказал крестьянин,—уж сделаю для вас одолженье.

— Вы тут посидите, а я домой поеду и вам кошелек при­несу; я скоро назад вернусь. На соломе-то я не сижу, а стою на повозке, так-то оно волам полегче.

Погнала она волов, а крестьянин подумал: «Видно, она глу­повата маленько, и ежели и вправду принесет деньги, то выйдет жене удача,—бить я ее не стану». Вскоре прибежала женщина, принесла деньги и сама сунула их крестьянину в карман. Перед тем как уйти, поблагодарила она его тысячу раз за его одол­женье.

Вернулась женщина домой, а сын ее был уже дома, он только что с поля приехал. Рассказала она ему, какой неожи­данный случай с ней вышел, и говорит:

— Я так рада, что подвернулся случай передать что-нибудь моему бедному мужу; ведь кто бы мог подумать, что он будет в чем-либо на небе нуждаться?

Изумился сын.

— Матушка моя,— говорит он ей,— ведь такой человек не каждый день с неба является; пойду-ка посмотрю, может, най­ду этого человека. Пусть он мне расскажет, что там на небе де­лается, не найдется ли там какой работы?

Оседлал он лошадь и помчался во весь опор. Нашел кре­стьянина, тот сидел под ивой, собирался считать в кошельке деньги.

— Не видали ли вы человека, который с неба явил­ся?— крикнул ему парень.

— Видал,—говорит крестьянин,—он уже назад возвраща­ется, на гору поднялся, этой дорогой туда будет поближе. Вы его еще можете нагнать, ежели побыстрей поедете.

— Ой,—говорит парень,—да я за целый день наморился, снопы молотил, а дорога сюда вконец меня измаяла. Вы-то ведь знаете того человека, будьте уж так добры, садитесь на мою лошадь и уговорите его, чтоб он назад воротился.

«Ага,—подумал крестьянин,—этот тоже из таких, у кого клепки в голове не хватает».

— Что ж, почему не сделать мне для вас одолже­нье?—сказал он, вскочил на лошадь и помчался галопом.

А парень остался сидеть, и сидел, пока ночь наступила, но крестьянин так назад и не вернулся.

«Должно быть,—подумал парень,— тот человек с неба уж очень торопился и возвращаться назад не захотел, а крестьянин отдал ему лошадь, чтобы тот передал ее моему отцу».

Вернулся парень домой и рассказал матери, что случилось; лошадь он, дескать, отцу отослал, чтоб не ходить ему по небу все время пешком.

— Ты хорошо поступил,—сказала мать,—у тебя-то ведь ноги еще молодые, ты можешь ходить и пешком.

Вот вернулся крестьянин домой, поставил лошадь в стойло рядом с коровой, что в задаток осталась, пошел к жене и го­ворит:

— Трина, счастье твое, что нашел я двух дураков, еще по­глупее тебя; на этот раз дело так обойдется, я приберегу это на другой раз.

Закурил он трубку, уселся в дедовское кресло и говорит:

— Что ж! Удачная вышла продажа, за две тощих коровы получить откормленную лошадь да еще полный кошелек денег в придачу. Ежели б глупость приносила столько доходу, то я стал бы охотно дураков уважать.

Так думал этот крестьянин, но тебе, пожалуй, простодуш­ные люди милее.