Веретенце, челнок и иголка

Жила-была девушка: отец и мать у нее умерли, когда она была еще совсем маленьким ребенком. А на краю деревни жила в избушке ее крестная мать; она зарабатывала себе на хлеб тем, что пряла, ткала и ши­ла. Старуха приняла к себе в дом сироту, научила ее работать и воспитала в скромности и послушании. Когда девушке ис­полнилось пятнадцать лет, старуха заболела; она подозвала к постели девушку и говорит:

— Милая моя дочка, я чувствую, что близок мой конец. Я оставляю тебе эту избушку,—будет тебе где от ветра и непо­годы укрыться; да еще веретенце, челнок и иголку,— вот и сможешь ты себе всегда на хлеб заработать.

Она возложила руки на голову дочери, благословила ее и сказала:

— Помни в сердце своем всегда о боге, и будет тебе хо­рошо.

Затем она закрыла глаза и умерла. Когда ее хоронили, девуш­ка шла за гробом, горько плача, и воздала ей последний долг.

Стала девушка с той поры жить одна-одинешенька в малень­кой избушке; к работе она была прилежна: пряла, ткала и шила; и во всем, что она делала, было благословение доброй старухи. И было так, что лен у нее в каморке никогда не переводился, а становилось его все больше; если соткет она кусок полотна, или ковер сделает, или рубашку сошьет, то тотчас находится и поку­патель, плативший ей щедро, и она никогда не испытывала нужды и могла еще кое-чем с другими людьми поделиться.

На ту пору по той земле путешествовал королевич, ища себе невесту. Бедную девушку брать ему не полагалось, но и богатой он тоже не хотел. И он сказал:

— Та будет моею женой, кто самая бедная и в то же вре­мя и самая богатая.

Приехав в деревню, где жила девушка, он стал расспраши­вать, как делал это он всюду, кто тут самая бедная и самая бога­тая. Ему сначала назвали богатую; а самая бедная, это та, мол, девушка, что живет на краю деревни. Богатая сидела на пороге дома в праздничном наряде, и когда королевич подошел к ней, она встала, пошла к нему навстречу и низко ему поклонилась.

Он ее оглядел, ни слова не молвил и поскакал дальше. Когда он подъехал к избушке бедной девушки, то ее у дверей не бы­ло, она сидела в своей комнатке.

Он остановил коня и увидел в окошке, в которое светило яркое солнце, девушку, что сидела за прялкой и усердно рабо­тала. Она посмотрела и, заметив, что на нее загляделся короле­вич, вся зарделась, опустила глаза и продолжала прясть. Уж не знаю, не ведаю, была ли на этот раз нитка ровная, но она пряла до тех пор, пока королевич не уехал.

Потом она подошла к окошку, отворила его и сказала:

— А в комнате-то как жарко стало,—и она смотрела ему вслед, пока видны были белые перья на его шляпе.

Села девушка в своей каморке снова за работу и продол­жала прясть. И пришли ей на память слова, которые не раз ей повторяла старуха, сидя за работой, и она стала тихо напевать:

Веретенышко, скакни,
Женишка мне приведи!

И что же тогда случилось? Вмиг выпрыгнуло веретенце у нее из рук и покатилось прямо в дверь. Когда она от изумле­нья встала, чтоб поглядеть, куда оно укатилось, она увидела, что оно весело запрыгало по полю, таща за собой блестящую золотую нитку. И вскоре оно скрылось из виду. У девушки ве­ретенца больше не было, и она взяла тогда в руки челнок, села за ткацкий станок и принялась ткать.

А веретено запрыгало, покатилось дальше, и только нитка кончилась, докатилось оно к королевичу.

— Что я вижу? — воскликнул он.— Пожалуй, веретено хо­чет указать мне дорогу?

Он повернул коня и поскакал за золотой ниткой назад. А девушка в то время сидела за своей работой и пела:

Челночок мой, тки живей,
Жениха веди скорей!

И тотчас выскочил челнок у нее из рук и прыгнул прямо к дверям. На пороге он стал ткать ковер, да красоты прямо не­виданной. По краям того ковра зацветали розы и лилии; посе­редине, на золотом поле, подымались зеленые стебли, и прыга­ли меж ними зайцы да кролики, олени и лани протягивали головы, а наверху сидели на ветвях пестрые птицы, и казалось, что вот-вот они запоют. А челночок бегал взад и вперед, и все как будто росло само собой.

Но вот челнок убежал, и девушка принялась тогда за ши­тье; она держала в руке иголку и пела:

Ты, иголочка, игла,
Дом укрась для женишка!

Вдруг выскользнула у нее из рук иголка и стала летать по комнате, да так быстро, прямо как молния. Казалось, что никак не иначе, а работают тут незримые духи; и покрылись вмиг стол и скамьи зеленым сукном, а стулья — бархатом, а на окнах появились шелковые занавески.

Только сделала иголка последний стежок, увидала девуш­ка в окошке белые перья на шляпе у королевича,— его приве­ло сюда веретено своей золотой нитью. Он встал с коня, сту­пил по ковру в дом, и только зашел он в комнату, встала девушка, одетая в бедное свое платье, но она пылала в нем, точно роза на кусте.

— Ты самая бедная, но ты самая богатая,— молвил он ей,—пойдем со мною, и будешь ты моей невестой.

Она молча протянула ему руку. Тогда он поцеловал ее, вы­вел из дому, усадил на коня и привез ее в королевский дворец, где они отпраздновали веселую свадьбу.

А веретенце, челнок и иголка отданы были на сохране­ние в королевскую сокровищницу, где и находятся в великом почете.