Могильный холм

Однажды стоял крестья­нин-богач у себя во дворе и смотрел на свои поля и сады. Хлеба выросли густые, а дере­вья были полны плодов. Зерно прошлого урожая хранилось еще до сих пор в таких огромных кучах в амбаре, что закрома чуть не ломились под его тяжестью. Потом он направился на скотный двор,—там стояли откормленные быки, жирные ко­ровы и блистающие, как золото, лошади. Наконец богач вер­нулся к себе в комнату и окинул взором железные сундуки, в которых хранились у него деньги. Он стоял так, разглядывая свои богатства, и вдруг кто-то громко к нему постучался. Но это был стук не в дверь его комнаты, а в дверь его сердца. Она открылась, и он услыхал голос, который ему сказал:

— Делал ли ты добро своим ближним? Замечал ли ты ну­жду бедняков? Делился ли ты своим хлебом с голодными? Был ли ты доволен тем, что у тебя есть, или ты желал иметь еще больше? — И сердце не замедлило ответить:

— Я было жестоким и надменным и ни разу не сделало добра ближним. Если приходил бедняк, я от него отворачива­лось. Я не думало о боге, а думало лишь о том, чтоб увеличить свои богатства. Если бы даже мне принадлежало все, что нахо­дится на земле, то и тогда бы этого было мне мало.

Услыхал он такой ответ и сильно испугался; у него задро­жали колени, и ему пришлось сесть. Вот постучался кто-то опять, но теперь постучались в дверь его комнаты. Это был его сосед-бедняк, у которого была целая куча детей, а кормить их ему было нечем. «Я знаю, — подумал бедняк,—мой сосед на­сколько богат, настолько и жесток. Я не верю, что он мне по­может, но дети мои кричат и плачут, прося хлеба, уж попро­бую я, попытаюсь». И он сказал богачу:

— Вы неохотно делитесь своим добром, но я стою перед вами, как человек, которому хоть в воду бросайся: мои дети го­лодают, одолжите мне четыре меры зерна.

Долго смотрел на него богач, и вот под первым солнеч­ным лучом щедрости растаяла на льду его жестокости первая капля.

—- Четыре меры я одолжить тебе не смогу,— ответил он,—а подарю тебе восемь мер, но ты должен будешь выпол­нить одно условие.

— Что же надо мне сделать? — спросил бедняк.

— Когда я умру, ты должен будешь провести три ночи у меня на могиле.

Стало бедняку от такого условия как-то не по себе, но по нужде, в которой он находился, он пошел на все,—он согла­сился и отнес зерно домой.

Богач будто предвидел, что случится: спустя три дня он упал вдруг мертвый наземь. Так и не доведались люди, отчего это произошло, но никто о нем не печалился. Когда его похо­ронили, бедняк вспомнил про свое обещанье; ему хотелось бы от него избавиться, но он подумал: «Ведь все ж таки он меня пожалел, и я смог накормить детей хлебом; но даже если бы этого и не было, я дал обещанье и должен его выполнить». По­шел он с наступлением ночи на кладбище и сел на могиле. Все вокруг было тихо, только сияла над могильным холмом луна, да пролетала иной раз сова, и слышался ее жалобный крик.

Когда поднялось солнце, бедняк вернулся благополучно домой, и так же спокойно прошла и вторая ночь. На третью ночь почувствовал крестьянин какой-то необычайный страх, ему казалось, что должно что-то случиться. Выйдя, он увидел у кладбищенской ограды человека, которого он до этого ни разу не видел. Был тот человек немолод, на лице у него были шрамы, глаза были-у него острые и горящие. Он был укутан в старый плащ, и виднелись только его высокие ботфорты.

— Что вы тут ищете? — обратился к нему крестья­нин.— Разве вам на этом пустынном кладбище не боязно?

— Я ничего не ищу,—ответил человек,—но и ничего не боюсь. Я как тот парень, что ходил страху учиться и понапрас­ну старался, но добыл себе зато в жены королевну, а с ней вме­сте и большие сокровища, а я так бедняком и остался. Я всего лишь отставной солдат, собираюсь здесь ночевать — другого пристанища у меня нету.

— Если вы не боитесь,—сказал крестьянин,—то оставай­тесь вместе со мной и поможете мне сторожить могилу.

— Стоять на посту — дело солдатское,—ответил тот,— а что с нами случится, хорошее или плохое, перенесем вместе.

Крестьянин на это согласился, и вот уселись они вдвоем на могиле.

До полуночи все было тихо, но вдруг раздался в воздухе свист, и оба сторожа увидели черта,—он стоял перед ними живой.

— Прочь, мерзавцы, отсюда! — закричал он на них.—Тот, кто лежит в могиле, принадлежит мне — я его заберу. А если вы отсюда не уберетесь, я вам шею сверну.

— Послушайте, сударь с красным пером,—сказал сол­дат,— вы мне не начальник, я подчиняться вам не обязан, а страху я пока не научился. Ступайте своей дорогой, а мы уж останемся сидеть здесь.

Черт подумал: «Этих оборванцев лучше всего соблазнить золотом»,—и он натянул самые нежные струны своего голоса и спросил по-дружески, не согласятся ли они-де взять кошелек с золотом, а затем убраться с ним восвояси.

— Вот это дело подходящее,—ответил солдат,—но одно­го кошелька с золотом нам будет маловато. Если отсыплете зо­лота столько, сколько влезет в один из моих сапогов, то пози­цию мы сдадим и отступим.

— Столько у меня при себе нету, — сказал черт, — но я сей­час принесу; живет в соседнем городе один меняла, мой зака­дычный друг, он мне охотно даст сколько потребуется.

Только черт исчез, снял солдат с левой ноги сапог и го­ворит:

— Мы уж этого чумазого проведем! Дайте-ка мне, братец, свой нож.

И он срезал с сапога подошву и поставил его у могилы в густую траву —на самом краю полузаросшей ямы.

— Так-то оно будет все в порядке,—сказал солдат,—пу­скай теперь этот трубочист является.

Они оба уселись и стали дожидаться. В скором времени показался черт, держа в руке мешочек с золотом.

— Ну, сыпьте сюда,—сказал солдат и приподнял сапог чуть вверх,— но этого, пожалуй, будет маловато.

Чумазый опорожнил мешочек, но золото просыпалось в дыру, и сапог остался пустым.

— Глупый черт, — крикнул ему солдат, — да куда же это го­дится? Я ведь наперед говорил, что не хватит. Ступайте назад да принесите побольше.

Покачал черт головой, ушел и через час явился, держа под мышкой мешок куда побольше.

— Насыпайте дополна,—крикнул солдат,—но я сомнева­юсь, что сапог будет полон.

Зазвенело золото, падая наземь, но сапог остался пустым. Заглянул туда черт сам своими горящими глазами и убедился, что это правда.

— Однако икры-то у вас безобразно толстые,—сказал он и скривил рот.

— Вы думаете,—возразил солдат,—что у меня такая же лошадиная нога, как у вас? С каких это пор вы стали таким ску­пым? Тащите золота побольше, а то из нашей сделки ничего не получится.

Черт убежал снова вприпрыжку. На этот раз его не было более долгое время, но когда он, наконец, явился, он задыхал­ся под тяжестью мешка, лежавшего у него на спине.

Он высыпал его в сапог, но он наполнился так же мало, как и в прошлый раз. Рассвирепел тут черт, хотел было вы­рвать сапог из рук солдата, но в это время на небе пробился первый луч восходящего солнца, и нечистый с громким кри­ком исчез. Бедная душа была спасена.

Хотел крестьянин золото поделить, но солдат сказал:

— Что приходится на мою долю, ты раздай беднякам. А я поселюсь у тебя в избушке, и нам хватит с тобой остально­го, чтоб прожить хорошо и мирно столько, сколько нам поло­жит господь.