Сказка об Илье Муромце

Давным-давно в городе Муроме, в селе Карачарове жил-был мужик Иван Тимофеевич со своей женой. Жили они хорошо, горя не знали, всё было в доме, вот только не было у них детей.

Долго ли, коротко ли, но случилось у них большое счастье — родился сын. И назвали они того сына Ильёй.

Очень радовались родители маленькому сыну, да только радость их была недолгой.

Вырос Илья молодец молодцом: лицом кра­сив, ростом высок, плечи широкие, грудь могу­чая. Одна беда — ходить не может, совсем в ногах силы нет.

Не было пределов горю родительскому. Но ничего не поделаешь. Такова, значит, судьба.

Тридцать лет просидел Илья, с места не тро­гаясь.

Как-то раз ушли отец с матерью в поле рабо­тать, а сына одного оставили.

Сидит он перед домом, подходит к нему какой-то старик и говорит Илье:

— Будь милостив, добрый молодец, дай мне водицы попить.

И рад бы Илья послужить старику, да не может с места сойти.

Собрал он все силы и пополз к колодцу.

Зачерпнул воды ковшиком, подал старику. Выпил старик и говорит:  

— Спасибо тебе, Илюша, за воду, а ещё боль­ше — за уважение. Я тебя отблагодарю. Выпей и ты теперь моей водички.

И дал ему старик небольшую склянку.

Отпил Илья из той склянки один раз — встал на ноги. Отпил другой — стал ходить, не шата­ясь. Отпил в третий раз — и почувствовал в себе силу огромную, богатырскую, удаль моло­децкую.

Спасибо тебе, дедушка, — сказал Илья. Вылечил ты меня своим снадобьем. Такую силу в себе почувствовал, что всю землю бы пере­вернул!

Попрощался он со стариком и пошёл в поле, к родителям. А родители нелёгкую работу делают — деревья корчуют, пни жгут. Увидели они сына — глазам своим не верят. От радости даже заплакали.

Посадил их Илья отдохнуть, а сам за рабо­ту взялся. Руками деревья с корнем вырывает, ветки отламывает.

Посмотрели на него отец с матерью и гово­рят:

— Нет, Илья, не годен ты на крестьянскую работу.

А Илья им в ответ:

Если не годен, отпустите меня по бело­му свету погулять, на людей посмотреть, себя показать, в славном городе Киеве побывать.

Опечалились родители Ильи, погоревали и благословили его в дальний путь.

— Дорогой сын, — сказали они Илье Муром­цу на прощание. — Смотри, понапрасну крови не проливай, а стой за доброе дело, за родную землю.

Обняли сына, поцеловали и с миром отпус­тили.

Сделал Илья себе лук тугой, взял стрелы быстрые, копьё да меч острые, сел на доброго коня и отправился в путь.

Долго ли, коротко ли, а стал он подъезжать к городу Чернигову.

Говорят ему встречные люди:

— Не езжай в город Чернигов. Окружила его рать басурманская (Басурман — человек иной веры, иноземец.) Никому пощады не даёт. Езжай в обход.

— Нет, люди добрые, — отвечает им Илья Муромец. — Пусть другие в обход ездят, а я с прямой дороги не сверну. Для того я и гуляю по белому свету, чтобы силу басурманскую сокрушить.

Сказал и дальше поехал.

Подъезжает он к городу Чернигову, видит — в осаде город. Окружила его рать несметная.

А хан (правитель, предводитель войска) басурманский грозит черниговскому народу:

— Я на князе (в Древней Руси — предводитель вой­ска, правитель области) черниговском буду поле пахать, я княгиню пошлю овец пасти, я ваш народ в землю втопчу.

Разозлился тогда Илья Муромец, налетел на воинов басурманских.

Начал он направо-налево мечом махать. На­право махнёт — улицу проложит, налево — пе­реулочек. Где его конь ступит — сто голов упа­дёт, где копьё просвистит — тысяча.

Долго бился с войском басурманским Илья Муромец, пока в одиночку не разгромил его. Один только басурманский хан в живых остал­ся.

Вот сошлись Илья Муромец и хан басур­манский в жестокой битве. Кони их столкну­лись, аж кости затрещали, ударили мечами, аж искры посыпались. Не выдержал хан богатыр­ского натиска, упал на землю. А Илья Муро­мец связал его по рукам, по ногам, прикру­тил к седлу и поехал к черниговскому князю поклониться.

Удивился черниговский князь: что за бога­тырь явился? Приказал он мосты опустить ворота открыть. Въехал Илья в город, а навстречу ему народ черниговский: мужики и бояре идут купцы и воины, старики и дети малые, — всего народу видимо-невидимо.

И все Илье в пояс кланяются, за спасение его благодарят.

Тут и сам князь черниговский с княгиней вышли богатыря-победителя встретить.

— Скажи, добрый молодец, — спрашивает князь, — откуда прибыл в наши края, какого отца сын, как по имени тебя зовут?

А Илья бросил к его ногам хана басурман­ского и говорит:

— Прибыл я из города Мурома, из села Карачарова, отец мой Иван Тимофеевич, а зовут меня Ильёй. Освободил я землю твою от вра­жьего войска, порубил всех басурман, одного только оставил, — пусть скажет он своим роди­чам, сыновьям, внукам и правнукам, чтобы не ходили они на землю русскую.

Повёл черниговский князь славного богатыря Илью Муромца в свои палаты белокаменные, посадил его по правую руку, кормит его луч­шими кушаньями, поит пивом медовым, гово­рит ему такие слова:

— Теперь не я здесь князь. Будь ты этому городу правитель и хранитель.

Отвечает ему Илья Муромец:

Как был ты в этом городе князь и прави­тель, так и оставайся. А случится вдруг какая беда, позови меня. Я опять приду к тебе на помощь, злым врагам на погибель, русскому народу на выручку.

Попировал Илья Муромец с князем чер­ниговским на его пиру и стал в дорогу со­бираться. А утром отправился он в город Киев.

Говорят ему встречные люди:

— Не езжай прямой дорогой в город Киев, езжай в обход. Не проедешь. На ней Соловей-разбойник. Никого не пропускает, всех посви­стом своим разбойничьим убивает.

Отвечает тогда Илья Муромец:

— Нет, люди добрые. Пусть другие в обход ездят, а я с прямой дороги не сверну.

И дальше поехал.

Долго ли, коротко ли, а подъехал Илья к тёмным лесам дремучим, в которых обитал Соловей-разбойник.

Сидит Соловей-разбойник на трёх дубах, на двадцати ветвях, ждёт путника случайного. Тридцать лет разбойничает он на этой доро­ге. Всех, кто проходит или проезжает, убива­ет своим разбойничьим посвистом. В полсвиста засвистит — за двадцать вёрст всякого свалит, в полный свист засвистит — за тридцать вёрст никто не встанет.

Заметил Соловей-разбойник Илью Муромца, подпустил поближе, да как засвистит своим разбойничьим свистом.

От того свиста земля задрожала, с деревьев листья посыпались. Споткнулся конь Ильи Муромца, упал на колени.

— Ты чего спотыкаешься? — говорит ему Илья. — Или кого сильнее меня знаешь?

Поднялся тогда богатырский конь. Подбежал к самому дубу, на котором Соловей-разбойник сидел, и стал как вкопанный.

Тут как засвистит Соловей-разбойник в две полные силы! От свиста его стали столетние стволы как травинки гнуться.

Но не испугался Илья Муромец. Снял он с плеча тугой лук и пустил в Соловья-разбойника стрелу быструю. Рассекла та стрела три дуба, срубила двадцать ветвей и воткнулась Соловью- разбойнику в правый глаз.

Упал Соловей-разбойник на землю. А Илья Муромец связал его, привязал к седлу и даль­ше поехал.

Едут они чистым полем, а там, на зелёном холме, стоит дом Соловья-разбойника.

Стены у того дома дубовые, окна хрустальные, переплёты сосновые. И живут в том доме дочери Соловья-разбойника со своими мужьями- разбойничками.

Говорит Соловей-разбойник Илье Муромцу ласково:

— Дозволь мне, Илюша, в последний раз на родной дом посмотреть, с дочерьми проститься.

Поверил ему Илья, повернул коня к дому Соловья-разбойника.

А в то время дочки Соловья-разбойника сидели у окна и смотрели: не едет ли их отец.

Выглянула в окошко старшая дочка, запла­кала горькими слезами и говорит:

— Лучше бы не видеть нам, сестрица, того, что я увидела: едет к нам богатырь, а к седлу у него отец наш привязан!

Тут вышли их мужья-разбойнички, сели на коней и поскакали навстречу Илье Муромцу. Хотят на копья его поднять, голову с плеч сру­бить.

А Соловей-разбойник увидел своих зятьёв и закричал:

— Зятья мои милые, не дразните вы могуче­го богатыря Илью Муромца! Ведите его в наши палаты, поднесите ему вина, просите у него милости.

Сказал он~ это, а сам знак подаёт старшей дочери: давай, мол, от Ильи Муромца избавься.

Стал Илья Муромец подъезжать к воротам

Тем временем старшая дочь Соловья-разбойника превратилась в чёрную ворону, села на ворота и подняла тяжёлый засов — прямо над головой богатыря Ильи Муромца.

Но не так-то просто от Ильи избавиться! Глянул он наверх и сразу догадался, что это за ворона. Схватил тогда меч Илья Муромец _и рассёк её надвое.

А потом повернул коня и поехал дальше своим путём.

Подъезжает он к городу Киеву, а народ за ним так и валит. Удивляются люди: что за чудище такое привязано у него к седлу?

Приехал Илья во дворец Владимира-князя. Поклонился ему и говорит:

— Здравствуй, славный князь Владимир. Не возьмёшь ли доброго молодца к себе на служ­бу? Я тебе буду верой-правдой служить.

Спрашивает его князь Владимир:

— Скажи мне, откуда ты к нам пожаловал? Кто отец твой? Как зовут тебя? Зачем прибыл в город Киев?

Отвечает ему Илья:

— Я из города Мурома, из села Карачаро­ва, отец мой Иван Тимофеевич, а зовут меня Ильёй. Приехал я в город Киев людей посмо­треть, себя показать, тебе послужить, за отече­ство постоять.

— Какой же дорогой ты ехал в город Ки ев? — спрашивает его князь.

— Прямой дорогой ехал, — отвечает ему Илья.

— Как же ты прямой дорогой ехал, когда сторожит её Соловей-разбойник? — опять спрашивает князь. — Нет в Киев прямой дороги. Не даёт Соловей-разбойник проходу ни пешему, ни конному.

— Может, и не было к Киеву прямой доро­ги, а теперь есть, — отвечает Илья. — Глянь-ка в окошко: во дворе мой конь стоит, а к седлу Соловей-разбойник привязан.

Тут обрадовался князь.

— Спасибо тебе, Илья, — говорит он. — Хорошую службу ты сослужил русской земле!

Захотелось князю с княгиней на Соловья-раз­бойника посмотреть. Велели они привести его в палаты белокаменные и говорят Илье:

— Любопытно нам его разбойничий свист послушать. Прикажи ему, Илья Муромец, в полсвиста свистнуть.

— Ладно, — говорит Илья, — только вы за­кройтесь собольими шубами.

А потом приказывает Соловью-разбойнику:

— А ну-ка засвисти в полсвиста.

А у Соловья-разбойника своё на уме.

«Дай-ка засвищу я в полный свист, — дума­ет, — всех убью наповал, а сам свободу полу­чу».

Как засвистел, как залился разбойничьим посвистом! Все богатыри замертво попадали, а князя с княгиней и под шубами оглушило.

Рассердился тогда Илья Муромец. Выхватил он меч и отрубил Соловью-разбойнику голову.

Тут стали все Илью прославлять да на радо­стях пировать.

Три дня шёл пир на весь мир. И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не по­пало.