Дневник медвежонка

Я — медвежонок. Вчера я узнал об этом. Мне два с половиной месяца и три дня. Со мной часто происходят всякие смешные и весёлые истории. Моя мама говорит:

— Ты маленький, вырастешь большой, будут с тобой большие серьёзные истории.

Потому я и решил вести дневник: потом, когда вырасту, после каждой большой серьёзной истории буду читать свои маленькие смешные истории и громко смеяться.

Вот он мой дневник.

А вот его начало

Хорошо бродить по лесу. В лесу сосны гудят: у-у-у. Кажется, будто рядом море. И всюду следы разные. Тут заяц проскакал, здесь олень прошёл, там тяжёлый мишка протопал. Однажды нашёл охотник под берёзой берестя­ной свёрток. Развернул его — картинки. Море, ветер свис­тит, птицы поют и даже что-то нацарапано. Долго он не мог понять, что нацарапано. А потом старые охотники сказали ему: медвежий дневник это. И один очень старый охотник перевёл этот дневник с медвежьего языка на русский. Так и появился этот дневник.

Понедельник

В понедельник у нас в лесу было жарко. Все ходили и вздыхали: о, как жарко; у, как жарко; а, как жарко! Я тоже говорил: о, у, а. А ещё думал: куда спрятаться?

— Не самим прятаться, а солнышко спрятать надо,— сказал мой друг лисёнок.

Я сел на бугорок и закрыл один глаз — солнышко было. Сел на другой бугорок, закрыл оба глаза — нет солныш­ка, но всё равно почему-то жарко.

— Глупый,— засмеялся лисёнок,— если ты, если я, если мы все в лесу закроем глаза, нас не будет. А солнышко всё равно будет. Ступай-ка ты’ лучше домой и затопи печь: пойдёт дым, закроет солнышко.

Пришёл я домой, затопил печь. Повалил дым и закутал солнышко. Но теперь в доме стало жарко. Открыл дверь — в лесу жарко.

Раньше в лесу было просто жарко. Раньше в лесу про­сто говорили: а, как жарко! А теперь в лесу было очень жарко, и все вздыхали: о-о-о-о, как жарко; у-у-у-у, как жарко; а-а-а-а, как жарко.

А я молчал. Мне было обидно. О-о-о-о, как обидно, у-у-у-у, как обидно, э-э-э-э, как обидно.

Вторник

Во вторник я. решил узнать, где живёт, где ночует сол­нышко.

Под вечер укатилось оно за горку, я — за ним. Оно за вторую, я — опять за ним. А оно — за третью! Да, видно, не догнать его! Махнул я рукой, махнул ногой, головой махнул — домой вернулся. Подхожу к дому — что такое? Опять навстречу солнышко встаёт. Встаёт и улыбается: «Глупый ты, глупый, Мишка». А я и сам понял, что я глу­пый: разве догонишь солнышко? Нигде оно не живёт, ни­где не ночует, всю жизнь катится и катится куда-то. Если хочешь догнать солнышко, надо всю жизнь катиться и ка­титься куда-то. Колобком, кувырком, мячиком. Конечно, и я покатился бы и кувырком, и колобком, и мячиком. Да вот боюсь.

Ещё спросят, что за косматое, лохматое солнышко такое?

Даже могут сказать, что рыжий Мишка, наверное, съел жёлтое солнышко, теперь у него болит живот, вот он и валяется. Да ещё рычит... Противно слушать.

Среда

В среду я решил выдувать пузыри. Надул один пу­зырь — он лопнул. Надул второй — он тоже лопнул. И третий тоже — хлоп-хлоп!

Потом я взглянул на себя в зеркало и испугался: я раздулся, как пузырь. А что, если я лопну?

— Будет очень плохо,— сказала мама.

— Будет очень плохо,— сказал папа.

— Будет очень плохо,— сказал мой друг лисёнок.

Один только слон покачал головой: совсем, мод, не плохо, тогда никто в лесу не станет баловаться. Тут я громко вздохнул и сразу похудел.

— Вот и хорошо,— сказал слон.— Иди теперь кушать, малыш.

Четверг

Наступил четверг. Ты, наверное, думаешь, что был дож­дик? Ведь всегда так говорят: «После дождика в четверг». Но в этот четверг никакого дождика не было. Было сол­нышко, был ветер, была звёздочка. А ещё было вот что.

Сидел я, сидел и вдруг сказал:

— А правильно ли это: после дождичка в четверг? Ведь сегодня, в четверг, дождика нет, а есть солнышко. Значит, надо сказать: «После солнышка в четверг. После звёздоч­ки в четверг».

Некоторым это очень не понравилось. Кто-то даже сказал:

— А не глупость ли это?

Но я думаю — нет. По-моему, даже очень хорошая пословица. После голубой звезды в четверг.

Пятница

В пятницу я пошёл на лужок собирать цветы и увидел что-то алое. Подумал, подул на него и принёс петуху:

— Петя, Петя, Петушок, золотой мой гребешок, не ты ли потерял бородку?

Взглянул Петушок и голову повесил:

— Глупый ты, медвежонок. Да ведь это не бородка, а маковый лепесток. Сейчас он живой, а вечером обязатель­но завянет.

И пришёл синий вечер, и пришла звезда, и завял мой лепесток, и мне стало грустно. Почему это синим вечером всё алое вянет? Вянут алые зори, вянут алые щёчки, вя­нут алые лепестки. И алые петушки тоже как будто вянут. Сидят в курятнике и молчат, молчат.

Суббота

А в субботу было совсем, совсем страшное дело. Я от­правился на речку ловить рыбу.

Поймал одну — голубую. Поймал другую — золотую. Поймал третью — совершенно глупую. А потом из речки зачем-то вылез большой зелёный крокодил. Он раскрыл пасть и сказал хриплым голосом:

— Вот я тебя сейчас съем. Ты зачем ловишь мою рыбу?

Я сильно испугался, и мне, как всегда, захотелось громко крикнуть: «Мама!» Но от испуга я перепутал и вдруг сказал: «Ам-ама».

Здесь уж испугался крокодил и тоже перепутал. Вместо грозного «ам-ам-ам» он сказал мне «мама».

Так мы с ним и разговаривали: я ему говорил грозно «ам-ама», а он мне грустно — «мама».

Потом крокодилу стало стыдно. Он густо покраснел и уполз в синюю речку. Было ужасно смешно: такой боль­шой, такой солидный крокодил и такой глупый. А может быть, он вовсе не большой? Ведь бывает и так: большой, большой, а сам — маленький.

Воскресенье

Что было в воскресенье? Было солнышко, и я ничего не делал. Воскресенье только для солнышка рабочий день, а для меня и для всех — выходной.