Летяга

Рассказал в 1926 году житель села Им на реке Амгунь Николаевского-на-Амуре района Хабаровского края К. Дисиктан. Записала и перевела В. Цинциус.

Жила летяга. У нее было пятеро детей. Однажды к летяге пришла лисица и говорит:

— Летяга, отдай своего ребенка!

— Нет, не дам! — говорит.

— Если не дашь, забодаю!

Тогда летяга своего детеныша лисице отдала. Лисица ушла.

Назавтра снова пришла:

— Летяга, отдай своего ребенка!

— Не дам, не дам! — говорит.

— Если не дашь, забодаю!

Снова летяга своего детеныша лисице отдала. Лисица ушла.

На следующий день снова пришла и говорит:

— Летяга, отдай своего ребенка!

— Не дам, не дам! — кричит летяга.

— Если не дашь, забодаю!

Опять летяга детеныша своего отдала. С тем лисица ушл а.

Вот назавтра снова приходит:

— Летяга, отдай своего ребенка!

— Не дам, не дам! — говорит.

— Если не дашь, забодаю!

Опять отдала детеныша лисице. После того как ушла лисица, дедушка-сова приходит к летяге. Дедушка-сова спрашивает летягу:

— Летяга, почему плачешь?

Летяга говорит:

— Лисица детенышей моих поедает.

— Ладно, не плачь. Если лисица придет, скажи: «Травяных твоих рогов я не боюсь». Затем, если спросит: «Кто сказал?» — скажи: «Дедушка-сова сказал».

Вот лисица снова приходит и говорит:

— Летяга, отдай своего ребенка!

— Не дам,— отвечает летяга.

— Забодаю!

— Травяных твоих рогов я не боюсь!

Лисица спрашивает:

— Кто сказал про травяные рога?

— Дедушка-сова сказал,— отвечает летяга.

Затем лисица говорит:

— Где дедушка-сова?

— Та-ам вон, на горе.

Лисица пошла. Дедушку-сову увидела, подкрадывается.

— Лисица, к кому подкрадываешься?—спрашивает дедушка-сова.

— Дедушка-сова, спугнешь, спугнешь: за тобою птичка сидит!

Лисица прыгнула к дедушке-сове. Дедушка-сова лисицу за шею когтями схватил. Затем полетел с нею ввысь. Лисица плачет в когтях у совы.

Вот дедушка-сова до моря долетел и говорит:

— Скажи: «Сало дедушки-совы есть идем».

Лисица говорит:

— Сало дедушки-совы ееть идем.

Тут дедушка-сова роняет лисицу. В море упала лисичка.

Плывет она по морю и плачет. Затем говорит:

Зубища, морским белым камнем станьте!
Язычище, морским листом стань!
Мозги, морской глиной станьте!

Вынырнула нерпа из воды и говорит:

— Лисица, почему плачешь?

— Нерпушка, двоюродная моя сестрица, я не плачу, а пою. Я те песни повторяю, которые пели, когда сватали мою мать и моего отца. Нерпа, а твой народ велик ли? Взгляни-ка на звезды — это мой народ. Твоего народа много ли?

Нерпа говорит:

— Очень много.

Затем нерпа нырнула и вышла опять, а за нею множество нерп показалось. Все море нерпами покрылось. Лисичка принялась считать:

Од-дин-два — пропустим,
Од-дин-два — пропустим,
Три-четыре — пропустим,
Пять-шесть — пропустим.

Так принялась прыгать лиса по нерпам. Нерпа спрашивает:

— А почему ты не всех считаешь?

Лисица говорит:

— Когда назад пойду, сосчитаю.

Лисица по нерпичьим головам на землю снова выбралась и спрашивает:

— Разве мы родней по матери были?

— Лгунишка, в конце своего пути умрешь! — говорит нерпа.

— Я не умру! — отвечает лисица.

Лисица побежала. Когда бежала, налима встретила.

— Налим, куда плывешь? — спрашивает.

— Куда? Домой. А ты, лисица, куда бежишь?

— Я в ту же сторону, куда ты. Ну, налим, пойдем!

Так шли, шли, лисица кричит:

— Налим!

— Эгей! — откликается тот.

Так идя, в конце излучины реки опять окликает лисица:

— Налим!

— Эгей! —откликается налим через две излучины.

Так идет лисица. Наконец подходит к месту, где одна

старушка сушит черемуху. Подошла и начала черемуху есть. Наелась, полное брюхо набила. Тогда уснула. Пришла старуха и увидела спящую лисицу. Вернулась старушка домой, взяла нож и снова пришла к месту, где она сушила черемуху. Подошла, а лисица все еще лежит. Убила старуха лисицу, освежевала и распялила шкуру. Когда шкура высохла, старуха из нее сшила себе шапку. Шапку надела и пошла щенков своих кормить. Подходит к ней волк и говорит:

— Старуха, мне поручи стеречь, шапку свою одолжи — уши у меня мерзнут.

Старуха шапку свою волку дала, домой ушла, посидела и пошла посмотреть своих щенков. Подошла к собачьей конуре, а волка нет. Старуха заплакала и сказала:

— Врун же волк, мою шапку утащил.

В то время ворона прилетела:

— Кар-кар, старуха, о чем плачешь?

— О чем плачу,— волк шапку мою утащил, по ней плачу.

— Старуха, кар-кар, я схожу за твоей шапкой!

Старуха говорит:

— А как спросишь?

— «За старухиной шапкой пришла»,— скажу!

— Оставь, пусть будет так, как случилось, не ходи за ней!

Улетела ворона. Старуха плачет. Когда она так плакала, прилетела птичка:

— Старуха, почему, плачешь, чвик-чвик?

— Шапку свою жалко — плачу.

— Дай-ка я за ней схожу, чвик-чвик!

— А как скажешь? — говорит.

— Старуха, как-нибудь уж скажу, чвик-чвик!

Полетела птичка. Старуха больше не плачет, ждет

птичку.

Ждет. Птичка долетает до одного зимника и в круглое окошечко влетает. А в том зимнике и зайцы, и лисицы, и волки, и вороны, и хорьки, и старик со старухой сидят. Мать крестовки-лисицы камлает. Старик говорит:

— Эй-эй, крестовка-мамаша, хвост свой сожжешь!

Тогда птичка стала камлать:

— Чви-ик, чви-ик,— чирикнула, через окошечко порх — и выпорхнула и обратно впорхнула.

Старик говорит:

— Нашу шапку дай ей надеть — наверно, это большой шаман!

— Шапку свою птичке дали.

— Чик-чик! — чирикнула, по полу топ-топ, по нарам скок-скок, в углу прыг-прыг, через окошечко порх-порх — выпорхнула.

С той шапкой прилетела к старухе и шапку ей отдала.

Старуха обрадовалась, птичке ножичек маленький для рукоделия дала, иглу дала.

На этом кончается.