Хозяйка огня

Рассказали в 1927 году Савва и Николай Агичевы из поселка Янов стан Тазовского района Туруханского края. Записала и перевела научный сотрудник Ленинградского института этнографии АН СССР Е. Прокофьева.

Давным-давно это было. Жили люди на стойбище. В четырех чумах жили.

Однажды все мужчины пошли в лес на промысел. В чумах только женщины да дети остались. Так жили они три дня. На третий день вечером одна женщина вышла из чума, дров нарубила, еду варить собралась. Вернулась в чум, подбросила дров в очаг, сама с ребенком села к огню и стала сына грудью кормить. Огонь весело горит, трещит, мать сына греет. Вдруг искорка взвилась из костра и упала на грудь ребенку, обожгла его. Ребенок заплакал. Мать вскочила, ругает огонь:

— Что ты делаешь? Я тебя кормлю дровами, а ты моего ребенка сжег. Не будет тебе дров. Изрублю тебя топором, забью, затушу!

Ребенка в люльку пихнула, топор взяла, огонь рубить стала. Котел с водой взяла, в огонь вылила.

— Ну вот, обожги теперь моего сына! Первый раз совсем потух ты, ни одного глазка-искорки от тебя нет!

Огонь больше не горел. Темно, холодно стало в чуме. Ребенок сильнее заплакал от холода.

Опомнилась мать. Скорее опять огонь разжигать стала. Старается, раздувает, никак разжечь не может ведь искорки не осталось. А сын все кричит.

Мать подумала: «Сбегаю я в соседний чум, возьму огня, разожгу». Побежала в соседний чум. Только дверь отворила— огонь в очаге потух. Вошла в чум — огня уже совсем нет. Женщины принялись разжигать костер, но все напрасно — ни искорки не осталось. Мать на улицу выскочила, в другой чум побежала. Едва дверь приотворила— и тут огонь в очаге погас. Она и в чум не зашла. Дверь закрыла, дальше побежала. Так же чуть-чуть дверь приоткрыла — костер потух. Обратно домой пошла. В стороне видит — еще чум стоит, а там огонь. Это чум ее бабушки. Туда побежала. Только за дверь шагнула — огонь в костре стал фыркать, задымил и потух. Бабушка ругать ее стала:

— Что у тебя случилось? Едва вошла ты, и огонь погас. Уж не обидела ли ты огонь, лягушка этакая?!

Плачет женщина. Во всем стойбище нет огня. Никто разжечь костра не может. Темно, холодно.

— Пойдем к тебе, посмотрю, что ты наделала,— сказала бабушка.

Женщина повела бабушку к себе. Пришли; в темном холодном чуме сын ее плачет-заливается.

Бабушка серное дерево взяла, стала огонь разводить. Старалась-старалась — ничего не выводит. Встала на колени, на очаг смотрит — темно, не разглядеть. И вот, едва заметная, сидит тут старуха, кожа ее как огонь горит. И говорит старуха бабушке:

— Зря стараешься. Внучка твоя меня сильно обидела!

— Как она тебя обидела? Я ведь не знаю, что тут случилось?..

— Глаза мои водой залила, лицо железом изрубила. Зачем это она, глупая, делала — не знаю.

Бабушка еще сильнее рассердилась:

— Я всегда говорила, что эта лягушка что-нибудь да сотворит! Огня-пламени хозяйка, не сердись, дай огонь!

Молчит хозяйка огня. Долго просила бабушка. Наконец хозяйка огня-пламени сказала:

— Огонь я вам тогда верну, когда эта женщин мне своего сына отдаст. Из сердца его огонь вам добуду. Будете помнить, какой ценой получили, беречь будете!

Мать еще сильнее заплакала. Бабушка ей говорит:

— Все семь родов людских из-за тебя без огня остались. Как жить будут? Сына своего отдай!

Мать сын отдала. Хозяйка огня-пламени сказала:

— С этого времени всякий селькуп знать будет что огонь железом шевелить нельзя. Только при большой нужде можно огонь железом трогать, при этом прежде надо позволение попросить. Все семь родов, запомните мое слово!

И хозяйка огня дрова пальцем тронула, взвилось пламя, а она с сыном той женщины скрылась.

Бабушка женщине сказала:

— Отсюда сказка-предание пойдет о том, что сердцем своего сына огонь зажгла ты.