Эква-Пырищ. Несколько сказок
Как Эква-Пырищ на свет появился
Рассказал в 1931 году К. Сампильталов
Верхний дух со своей женой и старшей сестрой живет. Однажды сестра ушла куда-то. Верхний дух с женой одни остались. Жена говорит:
— Старик!
— Что?
— Я, кабы на твоем месте была, в таком доме жить не стала бы.
— Дом плох, что ли?
— Тебе в таком доме жить стыдно. Всех птиц, всех зверей убить надо и из костей дом построить.
— Нельзя так делать,— Верхний дух отвечает.
— Как нельзя, можно!
— Всех птиц, всех зверей если убью, люди что есть станут?
— Тебе в таком доме жить стыдно. Тебе другой дом нужен.
— Ну ладно,— согласился Верхний дух.— Хочешь, так сделаю, поубиваю их.
Рыб собирать щуку послал. Птиц, зверей собирать длинноногого куличка послал.
Рыбы все собрались. Верхний дух смотрит, все ли здесь. Прилетели птицы, прибежали звери. Верхний дух опять смотрит, все ли здесь. Видит — совы нет. Говорит длинноногому куличку:
— Сову видал?
Нет, не видел, куличок отвечает.
— Иди сходи скорей, поищи ее.
Куличок искать отправился. Ходил, ходил, наконец видит — на высоком кедре сова сидит.
— Сова, звали тебя.
— Кто звал?
— Верхний дух.
— Зачем?
— Всех рыб, птиц, зверей собирает. Всех поубивать хочет, из костей дом построит.
— Ты иди,— сова отвечает,— а я приду потом!
Куличок пошел. К Верхнему духу вернулся.
— Сову нашел?
— Нашел.
— Идет?
— Придет, сказала.
Ждали, ждали — нет совы.
— Куличок, иди беги скорей. Что ее долго нет? Что она там делает?
Длинноногий куличок отправился. Пришел. Сова на кедре сидит.
— Сова, что ты здесь делаешь? Иди скорей, звали тебя. Ты иди, иди, я за тобою буду.
Куличок к Верхнему духу вернулся, тот его спрашивает.
— Идет, а?
— Сказала: «Сейчас буду».
— Что делает?
— Сидит.
Ждали, ждали нет сопы.
— Куличок, сбегай скорей, живо пусть идет.
Куличок отправился. К сове пришел, та все на том же месте сидит.
— Сова, звали тебя, иди же скорей. Я, к тебе бегая, обессилел совсем.
— Ты иди, скажи Верхнему духу, окно пусть настежь раскроет.
Вернулся куличок.
— Ну как, идет?
— Идет. Она так сказала: «Окно пусть настежь раскроет».
Верхний дух окно раскрыл, поджидает. Сова прилетела, на подоконник уселась. Спиной внутрь повернулась, лицом наружу.
— Сова, ты что делала? — Верхний дух спрашивает.— Куличок за тобой три раза ходил.
Сова не отвечает.
— Я всех птиц, рыб, зверей убить хочу,— Верхний дух продолжает,— из их костей дом построить. Ты что скажешь?
Сова — ни звука. Молча сидит, на улицу смотрит.
— Сова, ты как думаешь, можно всех убить?
Сова молчит.
В третий раз Верхний дух спрашивает:
— Ну, ты что думаешь?
— Ничего не думаю.
А что ты не отвечаешь?
Я вот о чем думаю: засохших деревьев на земле больше или растущих больше?
Растущих больше, Верхний дух говорит, сухих меньше.
— Хэ! Сухих больше.
— Как так больше? Я думаю, сухих мало.
— Нет. У которого дерева сердцевина сухая, то дерево я живым не считаю. Только то не сухое, у которого сердце-вина здоровая.
— Ну, тогда верно. Сухих деревьев больше.
— А, Верхний дух, как, по-твоему, живых людей больше или мертвых?
— Конечно, мертвых меньше. Живых очень много!
— Не-ет, я думаю, мертвых больше.
— Почему же больше? Когда умереть успели?
— А вот почему. В котором человеке болезнь есть, работать он не может, того я мертвым считаю.
— Верно, правда твоя. Здоровых людей мало, больных много.
— А вот еще, как думаешь: женщин больше или мужчин больше?
— Мужчин больше, Верхний дух решил.
— Нет, сова сказала,— женщин больше.
— Ха! Почему так?
— А потому что если мужчина своим умом не живет, а женщину слушает, то он и сам женщина. Так и получается — женщин больше. Ты вот мужчиной был, а теперь я тебя женщиной считаю.
— Почему меня женщиной считаешь?
— Женщина сказала: «Рыб, птиц, зверей всех поубивай, а из костей дом построй», а ты и слушаешь. Ты не своим, а женским умом живешь, оттого я тебя женщиной и считаю. Ты — женщина.
— Нет, нет, я женщиной не буду. Рыбы, птицы, звери, расходитесь все. Не буду я вас убивать.
Птицы разлетелись, звери разбежались, рыбы уплыли. Верхний дух говорит:
— Сова, ты меня так больше не называй!
— Ты женщины слов послушал, рыб, зверей убить хотел, а теперь и сам вроде женщины стал!—сова сказала и улетела.
Сова улетела, а Верхний дух со зла жену схватил и бить ее начал. Немного поодаль от дома в Нижний мир дыра была. Верхний дух жену туда сволок и вниз сбросил. Один жить остался.
Однажды сестра его вернулась.
— Жена твоя где?
Не отвечает.
Сестра искать принялась. Искала, искала, наконец след нашла, где Верхний дух жену тащил. К отверстию подошла. Поняла, что невестка отсюда сброшена.
Лестницу сделала, на землю спустилась.
Видит — большая гора стоит. Думает: «Невестка моя, наверно, здесь».
Стала вход искать. Искала, искала, найти не может. Кольцо с пальца тогда сняла, в гору бросила. Каменная дверь, железная дверь отворилась. Внутрь зашла. Невестка ее действительно здесь живет. Мальчика родила. Вместе жить стали.
Верхний дух, один оставшись, загрустил.
— Довольно уж,— говорит,— пойду поищу, куда мои ушли.
На землю спустился, гору увидел. В горе, слышно, разговаривают.
Думает: «Однако здесь живут».
Стал вход искать, никак не может найти. Сколько раз гору обошел, ничего не нашел.
Внутри горы разговаривают. Жена говорит:
— Пущу его, пожалуй.
— Не пускай,— золовка говорит,— прошлый раз драться уж очень горазд был.
Верхний дух наконец вовсе измучился, плакать стал просить начал:
— Впустите! Больше так делать не буду.
— Я открою,— сын говорит,— впущу его.
Каменную дверь, железную дверь открыли, впустили Верхнего духа к себе.
Долго ли, коротко ли жили, однажды сестра Верхнего духа говорит:
— Возвращайся наверх. Мы с племянником к светлой Оби, к рыбной Оби отправимся.
Распрощались и отправились. Жена Верхнего духа в горе жить осталась. Теперь люди, когда ее поминают, называют Сакв-Талях-Нёр-Эква, Вершины-реки-Сакв-горная-женщина.
Тетка с племянником на Обь пришли, там жить стали. Сказочному человеку, песенному человеку долго ли вырасти. Мальчик подрос, тетка ему калдан связала. Говорит:
— Ты, племянничек, пойди в лес, лодку вытеши.
Мальчик собрался, пошел. Кедр выбрал, срубил. Вершину отсек, ствол пополам расколол, выдолбил, в шести местах распорки вставил. Лодка готова. Другой кедр срубил, расколол, обтесал, весло вытесал. Челнок на воду спихнул, от берега оттолкнулся, на колени стал и гребет. От носа загребает, у кормы выгребает. От лодки волны в обе стороны разбегаются, в берег бьют. Мимо мыса проедет — мыс яром становится, мимо яра проедет—на яру мыс вырастает.
Тетка его дома сидит. Вдруг слышит — то ли гром гремит, то ли ветер бушует. Из дома вышла. Видит — это племянничек ее плывет, с такой силой загребает, что от весла ветер поднимается, за кормой волны ходят.
— Э, племянничек, как ты гребешь? Смотри, так и воды зачерпнуть недолго.
— Уж как умею, так и гребу.
Тетка ему калдан дала.
— А куда мне ехать?
— Тут вот пониже мыс есть, народ все против того мыса калданит. Туда и поезжай. На место как приедешь, деда поджидай. Он тебя калданить выучит.
Эква-Пырищ на мыс приехал. Видит — старик в маленьком челночке гребет. У челночка борта красной охрой выкрашены.
— Внучек, куда отправился? — старик спрашивает.
— Калданить приехал.
— Ну, давай покалданим.
Сетки опустили, потихоньку вниз плывут.
Вдруг дед сетку поднял, с силой к берегу грести стал.
— Внучек, иди скорей, бери, осетрище большой попался.
Эква-Пырищ осетра взял, в лодку положил. Осетр через всю лодку лежит. Распрощался с дедом мальчик и домой поехал.
Дома к берегу причалил, лодку на берег выдернул. Кричит:
— Тетушка, тетушка, ко мне в лодку глазастый черт забрался, съесть меня хочет!
Тетка к реке кинулась, к лодке подбежала.
— Э, племянничек, ведь это осетр.
— А я думал — черт. Чуть со страху не умер.
— Чего же ты, племянничек, боишься? Это дядька твой нам жертвенного осетра подарил.
Осетра на берег выволокли, сварили, жертву принесли.
Тетка говорит:
— Ты знаешь ли, кто этот старик был?
— Откуда же мне знать?
— Это мой брат, Тапал-Ойка, был.
Как Эква-Пырищ лесовать ходил
Рассказал в 1934 году Мисенка из поселка Таныс-сунт-пауль Усть-Тапсуй.
Записал и перевел мансийские мифы В. Чернецов.
Эква-Пырищ с теткой живут. Эква-Пырищ в ту пору еще маленьким был. Подрастать стал, бабка ему лук сделала, стрелы сделала. Эква-Пырищ близ дома бегает, играет.
Так, играя, однажды зверя убил. Добычу домой притащил. Бабка и говорит:
— Э, внучек, лисицу добыл.— Бабка шкуру содрала, выделала.
В другой раз Эква-Пырищ опять близ дома играл. Играя, зверька увидел. Стрелу пустил, убил. Принес домой, бабке своей показывает.
— Э, внучек,— бабка говорит,— с добычей пришел, это соболь.
Из лисицы, из соболя бабка внуку рукавицы сшила.
Однажды Эква-Пырищ говорит:
— Я лесовать пойду.
— Не ходи лесовать, ты еще мал, силы не хватит.
Эква-Пырищ все свое твердит:
— Пойду, пойду.
Бабка видит — не отступается, согласилась:
— Ну, коли так хочешь, иди.
Снарядила его, жирной юколы (вяленая рыба) с собой дала. Говорит.
— По той дороге, что за домом лежит, не ходи.
— Ладно, не пойду.
— По той дороге иди, что у двери начинается.
Эква-Пырищ по указанной дороге пошел. Бабка у двери стоит, смотрит, как племянник идет, нарточку свою тащит. А Эква-Пырищ отошел немного, оглянулся: видит — дом уже за деревьями скрылся. Повернул тогда назад, дом обошел и по той дороге, что за домом виднелась, отправился. Бабка и не знала, как он ее обманул.
Вскоре Эква-Пырищ к реке подошел. На лед спустился, вдоль берега бредет, нарточку за собой тащит. В одном месте запор рыболовный увидел: Подошел к запору, остановился. А с берега к нему Двухголовый менкв на лыжах катится:
— Эква-Пырищ, куда идешь, внучек?
— Да вот лесовать собрался.
— Возьми и меня с собой.
— Вот и ладно, дедушка,— Эква-Пырищ отвечает,— сам я еще мал, мне товарища и надо. Пойдем вместе.
— Ты, внучек, здесь подожди, я по котомку свою схожу.
Пошел за котомкой. Вскоре назад вернулся, котомку тащит. Семиухий котел несет. На нарту погрузили, вместе тащат. Однажды, взглянув вперед, увидали — рыболовный запор стоит. К запору подошли, остановились. Смотрят — с пригорка к реке Трехголовый менкв на лыжах спускается.
— Внучек, ты куда идешь? — спрашивает.
— Лесовать иду.
— Меня с собой бы взял.
— Вот хорошо, дедушка. А то я товарища найти не мог, а у самого-то у меня силы мало. Пойдем, пойдем.
— Я за котомкой схожу,— менкв говорит. Ушел. Скоро возвращается, котомку с собою тащит и семиухий котел тащит. Подошел, говорит:
— Внучек, твоя нарта очень маленькая, слабая. Оставим ее, возьмем мою.
Маленькую нарту оставили, приволокли нарту менква. Полозья из лиственницы и копылья из лиственницы. Крепкая нарта. Погрузились, потащили. Эква-Пырищ устал, брести не может.
— Внучек,— менквы говорят,— садись на нарту.
Эква-Пырищ на нарту сел, менквы его везут.
Идя так, впереди себя рыболовный запор увидели. Пришли туда, остановились. В то время Четырехголовый менкв на лыжах спустился к реке.
— Внучек, куда идешь? — спросил он.
— В лес иду.
— Меня в товарищи прими.
— Вот хорошо, дедушка,— Эква-Пырищ отвечает,— а то я товарища найти не мог, а одному идти трудно, силы у меня еще мало.
— Я по котомку схожу, меня подожди немного,— менкв сказал. Ушел. Вскоре вернулся, котомку несет. И семиухий котел несет. Подошел, ношу на землю сбросил.
— Ну, давайте в нарту погрузите.
Погрузили. Затем менквы говорят:
— Ты, внучек, на нарту садись, мы потащим.
Эква-Пырищ на нарту сел, отправились.
Долго ли, коротко ли менквы шли, в одном месте остановились.
— Внучек, это в какое место мы пришли? — спрашивают
— Я не знаю, — говорит.
— Дед твой здесь жил, к его дому подошли.
Постояли немного, отдохнули и опять дальше пошли. Долго ли, коротко ли шли, снова остановились.
— Внучек, в какое место пришли?
— А я не знаю.
— Отец твой здесь жил, к его дому подошли. Здесь и остановимся.
Нарту развязали, что нужно было, в дом внесли, дров нарубили, зажгли огонь.
— Давайте чай варить,— говорят.
Семиухий котел на огонь повесили. Чай вскипел, напились, спать легли.
Утро настало. Эква-Пырищ слышит — кто-то говорит:
— Ты что до этой поры спишь? Лесовщики так долго разве спят? Внучек, потом собачку свою привяжешь к той лиственнице, на которой я лук вешаю.
Эква-Пырищ вскочил, ругаться стал.
— Ты чего меня учишь? Я если одной рукавицей о другую потру, тут тебе и конец будет.
Эква-Пырищ из дома выбежал. Менква уже не видно. Ушел. Вдруг видит: собака его на дерево лает, на то самое дерево, на котором менкв лук свой вешал.
Кверху глянул — соболь сидит. Рукавицу одну об другую потер — соболь упал. Подхватил его, шкуру снимать начал. Снимает, а сам думает: «Я шкуру, пожалуй, спрячу. Куда бы спрятать? А, под стельку суну».
Нярок (летняя и зимняя обувь вроде туфель из оленьей или лосиной кожи — мокасины) снял, шкуру под стельку спрятал.
— Ну ладно, теперь котлы навесить надо, пускай тают. Семиухие котлы снегом набил, над огнем повесил. Снег таять начал. Немного спустя менквы вернулись. Говорят:
— Пить хотим. Эква-Пырищ, внучек, глотки у нас пересохли, языки во рту не ворочаются.
Сколько в котлах воды было, всю выпили.
Двухголовый менкв говорит:
— Ну, я распояшусь.
Пояс свой распустил. Из-за пазухи соболя посыпались. Выше щиколотки его соболями и лисицами завалило. Теперь Трехголовый менкв говорит:
— Ну, и я пояс распущу.
Развязал — из-за пазухи соболя и лисицы посыпались. До самых колен его завалило.
Говорит Четырехголовый менкв:
— Теперь и я пояс развяжу.
Пояс развязал — соболя и лисицы посыпались. До пояса куча навалилась.
— Ну, давайте обдирать будем.
Обдирать принялись. Эква-Пырищ снова котлы снегом набил, над огнем повесил. Снег растаял, чаю напились и спать легли.
Утро наступило. Эква-Пырищ слышит — говорит кто-то:
— Что до экой поры спишь? Лесовщики разве спят столько? Внучек, ты потом свою собачку привяжи к той лиственнице, на которой я лук вешал.
Эква-Пырищ вскочил. Менквы с глаз скрываются.
Ругаться стал:
— Что меня учишь? Рукавицы одну об другую потру — тут тебе и конец будет.
В это время слышит — собака залаяла. На дерево глянул — соболь сидит. Рукавицы друг о друга потер — соболь упал. Эква-Пырищ его поднял и ободрал. Думает: «Спрячу, пожалуй, положу под стельку. Они хоть убивают, а мне-то, поди, не дадут. Я хоть этих бабке отнесу».
Нярок снял, соболью шкурку под стельку сунул. Потом котлы снегом набил, к огню подвесил — пусть тает.
Вскоре младшие менквы показались. Пересмеиваясь идут. За ними и старший пришел.
Старший браниться стал:
— Вы чего смеетесь? Я знаю, что задумали. Но только если сделаете — конец вам будет. Убить его не думайте.
— Нет, зачем мы его трогать будем.
Пришли, воды напились. Говорят:
— Когда домой шли, глотки наши пересохли, так пить захотелось. Спасибо, Эква-Пырищ, воды приготовил.
Охотники воды напились, добытого зверя обдирать ста ли. Лисиц, соболей больше вчерашнего принесли. Шкурки поснимали, спать легли. Утром встали, Эква-Пырищу говорят:
— Ну, внучек, нам больше лесовать нельзя. Еды не осталось. Давай твою котомку, посмотрим, что там у тебя.
Эква-Пырищ котомку притащил, развернул, половину вяленого максуна вытащил. На стол положил.
— Э, внучек, какую еду имеешь! Такой кусище. Целая половина максуна.
Есть принялись. Ели, ели, съесть всего не могли, обратно в мешок положили.
— Ну, внучек, вот принес-то ты. Уж как ели, как ели, а всего не кончили. Ну, теперь, внучек, делиться будем.
Менквы соболей и лисиц притащили. Хороших соболей отобрали, Эква-Пырищу дают:
— На, возьми, внучек. Тех соболей, что сам убил, тоже у себя оставь.
Эква-Пырищ смутился, глаз поднять не может.
Внучек, домой придешь, бабка пусть тебе шапку сошьет, рукавицы пусть сошьет. Одежду всю пусть справит. Одежду наденешь, шапку до глаз надвинешь — ни один человек, ни одна женщина тебя не увидят. Ну, а теперь, давайте нагружаться. Домой пойдем.
Нагрузились.
— Ну, внучек, садись.
Эква-Пырищ на нарту сел. Он сидит, а менквы тащат. Долго ли, коротко ли так шли, дошли до запора Четырехголового менква. Нарту развязали, взял Четырехголовый менкв котомку, развернул ее, соболей вытащил. Говорит:
— Соболей своих Эква-Пырищу, внучку, отдам. Домой как придешь, внучек, бабка шапку, рукавицы, малицу пусть сошьет тебе. Жену искать пойдешь — эту одежду наденешь. Ну, а теперь иди. Да, вот еще что скажу,— менквам он говорит,— вы если что плохое устроите, тут и вашей жизни конец придет.
Распрощались, дальше пошли. Эква-Пырищ с младшими менквами идет. К запору среднего менква пришли. Трехголовый менкв мешок свой развязал, выбрал соболей получше, Эква-Пырищу отдал:
— На вот, внучек, бери. Домой когда придешь, бабка пусть тебе из этих соболей одежду сошьет. Жену искать пойдешь или так людей посмотреть отправишься — эту одежду наденешь. Шапку до глаз если надвинешь — ни один человек тебя не найдет, ни одна женщина тебя не увидит. Ну вот, теперь иди.
Распрощались. Эква-Пырищ с младшим менквом пошел. Долго ли, коротко ли Шли, однажды младшего менква запор увидали. К запору подошли, менкв мешок свой развязал, лучших соболей выбрал, Эква-Пырищу отдал:
— Внучек, домой придешь, бабка из этих соболей пусть тебе одежду сошьет, шапку, рукавицы сделает. Одежду наденешь, шапку на глаза надвинешь — рядом стоящий человек тебя не увидит. Ну, прощай, иди к бабке.
Эква-Пырищ теперь один тащится. Домой пришел, бабка бранится:
— Ты чего там ходил, что искал? Я тебе не велела по той дороге ходить, сказала: «Не ходи туда», а ты не послушался, пошел!
— Бабушка, деды мои очень хорошие, они меня не обижают, смотри, сколько соболей мне надарили.
Эква-Пырищ за стол сел, поел, бабке говорит:
— Бабушка! Ты из моих соболей шапку мне сделай, рукавицы сделай и одежду всю сшей. Я жену искать пойду, землю, людей посмотреть пойду, как одежда готова будет, так и отправлюсь.
Эква-Пырищ и птица Товлын-Карс
Второй вариант перевода имени героя - Эква-Пырись
Жил на нашей земле Эква-Пырись, человек, прославленный в песнях, человек, прославленный в сказках. Жил он с бабушкой в лесу. Когда вырос, стал сильным, как зверь. Бабушка ему новую одежду сшила, звериную одежду сшила. Шапка была из чёрного соболя, из редкого соболя. Эква-Пырись оделся, шапку на глаза надвинул.
— Бабушка, где я? — кричит.
Бабушка смотрит — нет внука. Туда-сюда смотрит — нигде нет. Эква-Пырись шапку на затылок сдвинул — вот он, стоит. Шапку на глаза надвинет — нет его.
— Ну вот, теперь можно и по земле пойти, мир посмотреть, жену поискать,— говорит он.
Попрощался с бабушкой, пошёл. Долго ли шёл, коротко ли шёл, видит — землянка. Вошёл. Там старик лежит. Эква-Пырись шапку на глаза надвинул, говорит:
— Здравствуй, дедушка!
Старик вскочил, смотрит туда-сюда. Никого нет. Шепчет себе:
— Голос почудился. Что со мной? Может, смерть пришла?
Паренёк шапку назад сдвинул, показался старику.
— А, это ты, внучек, ты, Эква-Пырись, тут колдуешь,— говорит старик.
— Кто же ещё? Конечно, я!
Старик поставил вкусной еды, медовой еды. Ели, пили. Старик говорит:
— Подарю тебе шкурку горностая. В беду попадёшь — в шкурку полезай.
Эква-Пырись спасибо старику сказал, шкурку взял, попрощался, пошёл. Сколько ни шёл — опять на землянку набрёл. Там старик лежит, спит. Паренёк шапку на глаза надвинул, говорит:
— Что ты, дедушка, всё спишь да спишь? Здравствуй!
Старик проснулся, смотрит, ничего не понимает. Снова лёг, думает: «Вот и смерть пришла». Эква-Пырись шапку на затылок сдвинул, смеётся:
— Что, дедушка, глаза ослабли?
— А, это ты, внучек, меня морочишь,— говорит дед.— Это ты, Эква-Пырись!
— А то кто ещё? Конечно, я!
Старик поднялся, вкусной еды приготовил, сладкой еды достал. Поели, попили, дед говорит:
— Подарю тебе шкурку мыши. Худо будет — в шкурку залезай.
Эква-Пырись спасибо сказал, шкурку взял, попрощался с дедом, дальше пошёл. Сколько ни шёл — опять вниз глянул, опять землянка. Зашёл в неё, там старик лежит. Опять паренёк невидимым стал, старика испугал, старик подумал: «Смерть пришла». Показался ему Эква-Пырись. Старик говорит:
— А, это твои штучки, это ты, внучек Эква-Пырись!
Старик угостил парня сладкой едой, вкусной едой. Потом говорит:
— Что ж тебе подарить? Есть у меня старый топорик. У него есть имя, зовут его Унтвос. Тебе его подарю. Худо будет, трудно будет — топорик из рук не выпускай. Сам его именем назовись. Зови себя отныне Топорик Унтвос.
Эква-Пырись спасибо сказал, топорик взял, попрощался с дедом, дальше пошёл. И вот пришёл к городу. Смотрит: половина города разрушена, половина — живёт. В этом городе правил старик Усын-отыр (богатырь). Народ заговорил:
— К нам пришёл странный человек, неведомый человек, Топорик Унтвос.
А Топорик Унтвос прямо в дом к Усын-отыру пошёл, его гостем стал. У богатыря У сына красивая дочь была. Топорик Унтвос к ней посватался. Усын-отыр говорит:
— Я отдам тебе дочь. И калым (выкуп за невесту) не нужен. Но мне нужна услуга настоящего богатыря. Ты видел мой город? Половина мертва. Две огромные птицы Товлын-Карс таскают моих людей. Ими они кормят своих птенцов. Тут недалеко горячее море. Посреди моря на островке стоит лиственница до неба. На ней — гнездо этих птиц. Убей птиц Товлын-Карс, избавь мой город от горя.
— Что ж, убью,— говорит Топорик Унтвос.
Пришёл он к горячему морю. Видит, вдалеке лиственница. А на ней гнездо. Через море на плоту к островку приплыл, до лиственницы добрался. Смотрит: гладкий ствол, чистый ствол — ни сучка, ни зацепки. Как быть, как взобраться? Вынул шкурку горностая, влез в неё, горностаем стал, горностаем по стволу побежал. Долго бежал, из сил выбился. Вынул шкурку мыши, влез в неё, мышью стал, мышью побежал. Вот и гнездо. Одной рукой за край гнезда ухватился, другой рукой топорик держит. И тут из-под гнезда появилась Железная Лягушка — лягушка, у которой не было ни сердца, ни печени. Лягушка испугалась, сорвалась, полетела вниз. Ухнулась оземь, расшиблась насмерть. Топорик Унтвос залез в гнездо. Там — два птенца. Паренёк им говорит:
— Почему вы не летаете?
Птенцы отвечают:
— Мы не могли летать. Под гнездом жила Железная Лягушка — лягушка без сердца и без печени. Она каждый день обгрызала нам крылья. Только крылья чуть отрастут, только мы захотим взлететь — лягушка обгрызает крылья, взлететь не даёт. Когда б не ты, она опять бы нам крылья обгрызла. А теперь посмотри, как мы взлетим!
Птенцы взлетели, долго летали, совсем из глаз пропали. Потом вернулись, сели в гнездо, говорят:
— Прячься, Топорик Унтвос, наш сердитый отец возвращается!
Парень смотрит: летит огромный Товлын-Карс, в когтях несёт человека в белой парке (верхняя зимняя одежда из оленьих шкур мехом наружу). Прилетел, человека птенцам бросил. Птенцы говорят:
— Не надо, мы людей теперь не едим. И этого из гнезда выбросим.— Взяли и бросили его вниз.
Топорик Унтвос быстро зашептал — колдовские слова проговорил:
Песня вдаль пускай летит, слово — вдаль несётся!
Человек, что вниз летит, пусть не расшибётся, море пусть переплывёт и спасётся!
Птенцы говорят:
— Берегись, Топорик Унтвос, наша сердитая мать возвращается!
Смотрит парень сквозь гнездо: летит огромная птица, в когтях несёт женщину в белой ягушке (верхняя женская одежда). Бросила женщину птенцам. Они говорят:
— Не надо, мы людей теперь не едим. И эту женщину из гнезда выбросим.
Взяли и бросили её вниз.
Парень снова зашептал — колдовские слова проговорил. Песня вдаль пускай летит,
слово — вдаль несётся!
Женщина, что вниз летит, пусть не разобьётся, море пусть переплывёт и спасётся!
Птенцы говорят:
— Мы людей теперь не едим, потому что нас человек спас. Он убил Железную Лягушку — лягушку без сердца и без печени, лягушку, которая жила под гнездом и каждый день обгрызала нам крылья, не давала взлететь.
— Где же этот храбрец? — спрашивают отец и мать.
— Мы его спрятали, боимся, как бы вы его не съели,— говорят птенцы.
— Мы не будем есть богатыря — вашего избавителя,— говорят отец и мать.
Птенцы показали им Топорика Унтвоса.
Товлын-Карс говорит птенцам и жене:
— Летите назад, в наши земли. А я пока тут останусь, Топорику Унтвосу помогу.
Птенцы с матерью улетели. Товлын-Карс спрашивает:
— Зачем ты здесь, Топорик Унтвос?
— Я здесь, чтобы тебя убить,— отвечает парень.— Ты таскал людей из города Усын-отыра. Вот он и послал меня — спасти его город от горя.
Товлын-Карс говорит:
— Мои птенцы теперь не едят людей. Они улетели далеко-далеко. Мне больше незачем таскать людей из города Усын-отыра. Больше я в город не полечу. Иди скажи Усын-отыру: «Я убил двух птиц Товлын-Карс». А теперь садись ко мне на спину, в город тебя отнесу.
Товлын-Карс принёс парня к городу. Сказал, что подождёт,— вдруг понадобится. Парень вошёл в город, пришёл к Усын-отыру.
— Ну что, видел птиц Товлын-Карс? — спрашивает старик У сын.
— Я их убил, больше ты их не увидишь.
Старик Усын-отыр говорит:
— Я отдам за тебя дочь, а ты для свадебного пира еды раздобудь. Говорят, на том краю земли в океане плавает золотой окунь. Привези его.
— Привезу,— говорит Топорик Унтвос.
Он побежал к птице Товлын-Карс. Птица спрашивает:
— Ну что?
— Да вот, говорят, на том краю земли в океане плавает золотой окунь. Надо его добыть.
— Садись ко мне на спину, полетим,— говорит птица.
Поднялся в небо Товлын-Карс. Полетели они выше облаков, полетели быстрее молнии. Вот и край земли, ледяной океан. Лёд продолбили, рыб рассматривают. Плывёт плотичка. Они её поймали, на лёд выбросили. Плотичка лежит, мёрзнет. Потом говорит:
— Я замёрзла, отпустите меня, я откуплюсь — приведу вам золотого окуня.
Отпустили плотичку. Вскоре она вместе с золотым окунем приплыла. Рядом с ним у проруби плавает. Товлын-Карс выхватил когтями золотого окуня, на лёд бросил.
— Ну,— говорит,— дело сделано. Окунь большой, тяжёлый. Взвали его ко мне на спину да сам садись.
Эква-Пырись взвалил окуня на спину огромной птице, сам сел, они полетели. Около города опустились, птица говорит:
— Я спрячусь, а ты иди к Усын-отыру, скажи, что сил больше нет тащить окуня, пусть даст лошадей. Когда спросит: «Сколько?», скажи: «Трёх запрягай».
Эква-Пырись пришёл к Усын-отыру. Трёх лошадей запрягли. На трёх лошадях еле-еле довезли золотого окуня. Усын-отыр говорит:
— Ты — настоящий богатырь. Два подвига совершил. А раз так, и третий тебе будет не в тягость. Говорят, на другом краю земли в лесу живёт птица по имени Сат-Нематур. Привезёшь птицу — забирай невесту!
— Что ж, привезу,— говорит Топорик Унтвос.
Он пришёл к птице Товлын-Карс.
— Что теперь? — спрашивает птица.
— Да вот, говорят, на другом краю земли в лесу живёт птица Сат-Нематур. Теперь Усын-отыр требует эту птицу.
— Садись ко мне на спину. Опять полетим,— говорит Товлын-Карс.
Поднялись они в небо, полетели выше облаков, полетели быстрее молнии. Прилетели на другой край земли, в тот лес, где живёт птица Сат-Нематур. Тов-лын-Карс говорит:
— Ты спрячься тут. Я её сам поймаю.
Он пошёл в лес, поймал диковинную птицу.
Эква-Пырись взвалил её на Товлын-Карса, сам сел, прилетели назад к городу. Товлын-Карс говорит:
— Иди к Усын-отыру, скажи, что сил больше нет тащить птицу Сат-Нематур, пусть даст лошадей. Когда спрбсит: «Сколько?», скажи: «Трёх запрягай».
На трёх лошадях еле-еле довезли огромную птицу. Хозяин города Усын-отыр говорит:
— Что делать, теперь отдам тебе мою дочь.
Свадебный пир устроили — семь дней угощались,
семь ночей пировали. А после пира Эква-Пырись из дома вышел, из кармана мешочек вынул, жену в него посадил и опять в карман положил. Потом домой пошёл, к бабушке. Бабушка его встретила, обрадовалась, стала его обнимать. А Эква-Пырись из кармана мешочек вынул, из мешочка жену достал. Ещё больше бабушка обрадовалась. Стали они все вместе жить.
Эква-Пырищ и журавль
Жил в лесу с бабушкой Эква-Пырись — человек, прославленный в песнях, человек, прославленный в сказках.
Ходил он на охоту, ходил на промысел, а всё ему не везло. Бабушка говорит:
— Что будем есть, когда удачи нет? Посеял бы ты зерно.
Эква-Пырись посеял зерно. Потом пошёл, поле проведал, бабушке говорит:
— Всходы хороши! Урожай будет!
В другой раз на поле пришёл — почти всё съедено. Кто-то приходит, ест. Парень ловушку поставил. Назавтра в ловушке увидел журавля. Парень взял палку и говорит:
— Ты моё зерно съел. За это тебя убью!
Журавль говорит:
— Не убивай! Какая польза, если убьёшь? А если отпустишь, будет у тебя богатство и счастье.
— Если отпущу, ты улетишь,— говорит Эква-Пырись.— Как тебя найти?
— Я оставлю знаки,— говорит журавль,— ты пойдёшь по следу.
Парень отпустил журавля, вернулся домой, говорит бабушке:
— Наше зерно съел журавль. Я поймал его, да отпустил.
— Зачем отпустил? — спрашивает бабушка.
— Он пообещал подарить богатство и счастье.
И Эква-Пырись пошёл по следам журавля. Ближние земли искать — близкий путь, дальние земли искать — далёкий путь. Долго ли, коротко ли шёл — пришёл к дому. Вошёл. Там сидит журавль с журавлихой. Подали ему жирной еды, подали медорого питья. Парень поел, попил. Журавль спрашивает:
— Это ты тот самый Эква-Пырись?
Парень отвечает:
— Да, это я.
— Подарю тебе летнюю шкурку белки. Это — лучшее, что у меня есть,— говорит журавль.— Отнеси шкурку бабушке, пусть спрячет подальше.
Эква-Пырись вернулся домой, отдал шкурку бабушке. Легли спать. Утром парень высунул руку из-под одеяла — руке тепло, высунул ногу — ноге тепло. Встал, огляделся — все стены дома увешаны шкурками соболей и лисиц. Парень вышел на улицу и видит: люди дом для него строят, рядом амбар строят.
Прошёл день, прошёл другой. Хозяин города Усын-отыр пришёл. Говорит:
— Эква-Пырись, продай мне летнюю шкурку белки.
— О, эта шкурка дорого стоит,— говорит парень.— Дашь ли настоящую цену?
— Дам,— говорит Усын-отыр.
Он дал много денег. Парень отдал шкурку. Спать лёг. Проснулся. Высунул руку из-под одеяла — руке холодно, высунул ногу — ноге холодно. Огляделся — нет на стенах шкурок. Вышел — нет людей, которые строили дом, нет самого дома, нет амбара.
Эква-Пырись опять пошёл к журавлю.
— Что так скоро вернулся? Я ведь дал тебе хороший подарок,— говорит журавль.
— Хозяин Усын-отыр купил у меня ту шкурку. Много денег дал.
Журавль говорит:
— Подарю тебе весеннюю шкурку горностая. Береги её, она дороже денег.
Эква-Пырись вернулся домой, отдал шкурку бабушке. Легли спать. Утром парень проснулся, руку высунул — руке тепло, ногу высунул — ноге тепло. Встал, огляделся — на стенах нет пустого места, всё в шкурках соболей и лисиц. Вышел на улицу — опять люди работают — дом строят, амбар строят. Люди говорят:
— К нам Усын-отыр идёт.
Эква-Пырись улыбается:
— Разве он к вам идёт? Он ко мне идёт!
Усын-отыр говорит:
— Эква-Пырись, продай мне весеннюю шкурку горностая.
— О, эта шкурка дороже денег,— говорит парень.— Как ты её купишь?
— Куплю,— отвечает Усын-отыр.— Дам втрое больше, чем за ту.— Он отдал втрое больше денег, чем за шкурку белки, взял весеннюю шкурку горностая и ушёл.
Парень лёг спать. Утром высунул руку — руке холодно, высунул ногу — ноге холодно. Огляделся — голые стены, нет на них никаких шкурок. Вышел — нет людей, которые строили дом, нет дома, нет амбара.
Что делать? Эква-Пырись опять пошёл к журавлю.
— Теперь зачем пришёл? — спрашивает журавль.
— Опять у меня нет ничего,— говорит Эква-Пырись.— Хозяин Усын-отыр купил у меня вторую шкурку, ещё больше денег дал.
Журавль рассердился:
— Я наказывал тебе беречь шкурки — в них твоё богатство, твоё счастье! А ты не сумел счастье в руках удержать. Больше у меня ничего нет. Иди домой, живи как знаешь!
Парень повернулся и пошёл, но журавлиха пожалела его, окликнула и сказала:
— Подожди, Эква-Пырись. У меня есть коготь росомахи. Подарю тебе. Как вернёшься домой, иди к хозяину города Усын-отыру, попроси у него муки. Когда он спросит, во что насыпать, покажи этот коготь. Он скажет, что сюда поместится очень мало, предложит насыпать в мешок. Ты не соглашайся. Этот коготь не простой. Сколько в него ни сыпь, он никогда не наполнится. Вся мука Усын-отыра, весь амбар сюда уйдёт. И тогда он попросит тебя вернуть муку. Ты скажи ему, что вернёшь только за те две шкурки. Он отдаст шкурки. Тогда высыпай муку назад.
Эква-Пырись журавлихе спасибо сказал, коготь росомахи взял, домой отправился. Потом пошёл к Усын-отыру. А у него народ работает, люди новый дом строят, большой амбар строят. Люди говорят:
— Смотри, Усын-отыр, к нам Эква-Пырись идёт.
Усын-отыр усмехается:
— Разве он к вам идёт? Он ко мне идёт!
Подошёл Эква-Пырись. Усын-отыр спрашивает:
— Зачем пришёл?
— Дай мне муки,— говорит парень.
— Дам, пойдём в амбар. Есть во что насыпать?
— Есть,— отвечает Эква-Пырись.— Вот, коготь росомахи.
Усын-отыр усмехается:
— Разве это мешок! С такого мешка не будешь сыт. Принеси настоящий мешок, я прикажу насыпать полный, мне не жаль!
— Мне и этого хватит,— говорит парень.
— Как хочешь,— говорит У сын и приказывает работникам: — Насыпьте ему этот коготь полный!
Старик ушёл, работники начали сыпать муку. Высыпают мешок за мешком, а коготь всё не наполняется. Вот уже и пол-амбара опустело. Работник прибежал к хозяину, говорит:
— Что делать? Сколько ни сыплю муки в его коготь, а он всё не наполняется!
Усын-отыр говорит:
— Моё слово твёрдое. Я сказал наполнить — значит, наполнить. Что у меня, муки мало?
Работник прибежал назад, опять начал сыпать в коготь мешок за мешком. И вот уже вся мука в амбаре кончилась. Пустым стал амбар. Ни горстки муки, кругом пустые мешки. Работник опять прибежал к хозяину:
— Что делать? Мука твоя кончилась, а коготь его не наполнился!
— Как кончилась? — закричал старик.— Да у меня в амбаре была тысяча мешков!
Он побежал в амбар. Прибегает, смотрит: нет ни горстки муки, одни пустые мешки.
— Что я буду есть? Что будут есть мои люди? Чем я буду торговать? — закричал Усын-отыр. Потом говорит: — Эква-Пырись, внучек, верни мне мою муку, а я верну тебе твои шкурки.
Эква-Пырись согласился. Он начал высыпать муку из когтя росомахи, и работники снова наполнили тысячу мешков. Усын-отыр тем временем принёс шкурки белки и горностая. Парень взял их, отнёс домой, отдал бабушке. Легли спать. Утром парень проснулся, руку высунул — руке тепло, ногу высунул — ноге тепло. Встал, огляделся — стены сплошь увешаны дорогими шкурками, густо увешаны соболями да лисами. Вышел на улицу — люди дом достраивают, а амбар уже готов. Парень вошёл в амбар, а он полнёхонек! Хорошо зимовал Эква-Пырись, богато жил, всех, у кого не было еды, кормил.
